Андрей СКОРИНКИН
       > НА ГЛАВНУЮ > ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР > СЛАВЯНСТВО >


Андрей СКОРИНКИН

2014 г.

Форум славянских культур

 

ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР


Славянство
Славянство
Что такое ФСК?
Галерея славянства
Архив 2020 года
Архив 2019 года
Архив 2018 года
Архив 2017 года
Архив 2016 года
Архив 2015 года
Архив 2014 года
Архив 2013 года
Архив 2012 года
Архив 2011 года
Архив 2010 года
Архив 2009 года
Архив 2008 года
Славянские организации и форумы
Библиотека
Выдающиеся славяне
Указатель имен
Авторы проекта

Родственные проекты:
ПОРТАЛ XPOHOC
ФОРУМ

НАРОДЫ:

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
◆ СЛАВЯНСТВО
АПСУАРА
НАРОД НА ЗЕМЛЕ
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
ПРАВИТЕЛИ МИРА...
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
БИБЛИОТЕКИ:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ...
Баннеры:
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

Прочее:

Андрей СКОРИНКИН

Последний герой

(Лиро-эпический дневник)

  Прекрасен мир, но жить в нём -- силы нет.
Недавно я отметил сорок лет.
О Господи! Какой же стал я старый!
Пора писать, наверно, мемуары,
Ведь столько было яркого в судьбе!
О ком писать, как только о себе?
Пора бы вспомнить годы тихой славы!
 
   Когда-то я учился в златоглавой;
Меня учили: важный Кузнецов,
Тарасов мудрый, Лебедев игривый,
Старик Ерёмин, душечка Скворцов,
Задорный Дёмин, Кожинов спесивый,
Джимбинов полиглот, боец Орлов,
Павлин Славецкий, Гусев громкослов,
Горшков почтенный, Есин быстроногий,
Лукавый Кор-оглы, болтун Сорокин…
 
   Учился я в Москве на ВЛК,
Напротив МХАТА – на Тверском бульваре,
Где Герцен жил в тревожные века,
Где пропадал Рубцов в хмельном угаре…
Чтоб не пойти по Колиным стопам –
Я бегал на зарядку по утрам,
И чтобы не росло от лени пузо,
Играл в хоккей со «Звёздами Союза»,
А по субботам мчался в МГУ,
Чтоб поскорей забыв кривые рожи,
С мячом побегать в утреннем снегу
За ветеранов против молодёжи.
Какие люди бегали со мной!
На их плечах держался шар земной!
Бутузов Валик – видный математик,
Истории знаток – Жигульский Вадик,
Его коллега Александр Орлов –
Наш лидер, мастер снайперских ударов,
Спасавший нас от вражеских голов –
Директор института Костомаров…
Садовничий, Беридзе, Киселёв,
Сазонов, Кузин, Симкин, Калачёв,
Самойлов, Крикотель, Чернов, Сабуров –
Вот имена учёных самодуров*,
Которые под проливным дождём,
Иль в лютый холод, позабыв заботы,
С утра пораньше бегали с мячом,
Не замечая: как проходят годы.
 
   Сбежав от пьяниц и смазливых дур,
Я стал, пожалуй, главный самодур.
Футбольный мяч затмил мне всё на свете.
Я позабыл, что в Минске плачут дети,
Что негде жить, что мой могучий дар,
Как Божий гнев, как ярый гром небесный,
Мог нанести убийственный удар
По демонам, что в Кремль пришли из бездны…
Да, я играл с людьми, играл с судьбой,
И всё же я охвачен был борьбой
С самим собой, губителями мира…
Час от часу моя гремела лира!
Другое дело, если бы меня
Продажные лакеи самовластья
На лобном месте да при свете дня
Прилюдно разорвали бы на части,
Тогда б мой стих носился над толпой,
Как знамя, что зовёт на смертный бой
За мать-Отчизну против басурманов…
Мои стихи любил читать Шабанов –
Зюганова помощник основной
По фракции «защитников» народа,
Он пробовал сотрудничать со мной,
А мне по правде было неохота.
Вожди нередко на чужих горбах
Въезжают в Кремль, танцуя на гробах,
Поэтому в любое время года
Я сам себе и маршал и пехота!
Вот если бы Зюганова дружки
По жизни шли, как коммунист Урбанский,
То в щепки разлетелись бы враги
И возродился бы союз славянский!
Когда бы счастливо зажили мы,
Я первым бы пропел в их честь псалмы,
Однако же герои нашей драмы
Не заслужили даже эпиграммы…
 
   Испытывая острый дефицит
Людей бесстрашных, к подвигам готовых,
Я сам их сотворяю, как пиит,
На христианских вековых основах.
Нередко, к сожалению, они
Не знают, как из книги в наши дни
Найти свою заветную дорогу,
И я иду героям на подмогу…
 
   Мне не забыть всемирный фестиваль
Поэзии на Северном Кавказе**,
Когда я доставал из ножен сталь,
Бросая вызов разъярённой мрази…
Меня тепло приветствовал народ.
Да, это был поэта звёздный год,
Мои стихи читала Русь запоем,
Провозглашались тосты в честь героя...
А сколько обо мне хороших слов
Успел сказать Владимир Соколов!..
Расул Гамзатов и его супруга
Героя приглашали в Дагестан…
Какой аварец не хотел бы внука,
В чьих генах дремлет славный атаман?..
Тем временем французский переводчик,
На русскую поэзию налётчик –
Анри Абриль, когда Расул зевнул,
Скоринкина в Париж перетянул…
 
   На фестивале случай был забавный:
В Ессентуках то было, на крыльце
Администрации в Минводах главной,
Тогда-то я подумал о конце…
Со всех сторон поэта окружили
Молодчики, что в кобурах носили
Под пиджаками чёрные «Тт»…
Один из них спросил: «Не вы ль поэт?
Не вы ль в Железноводске оглашали
Со сцены стих про то, как «Белый дом»
С Россией вместе бесы штурмовали?»
«Да, это я!»—«Как получить ваш том?
Наш шеф в восторге, мы ж его охрана…»
«Так где он сам?» – Однако как-то странно
Спецслужба мой восприняла вопрос,
И всё же предо мной явился босс
С манерами советского владыки…
Как оказалось, сам глава ЕЭС!..
Я подарил ему автограф в книге,
И книгу подарил, и он исчез,
Пообещав за щедрый жест поэта
Не оставлять Отечество без света…
Мы с ним решили то, что много лет
Не мог решить Министров кабинет!..
 
   Однако, вскоре Дьяков Анатолий
Другому Толе уступил свой пост:
Пришёл Чубайс, знакомый всем до боли,
И начался в стране «великий» пост…
Без света оставались миллионы,
Болели дети, спотыкались жёны,
Но ни одна эстрадная «звезда»
Отчизну не согрела в холода,
Поскольку звёзды всё-таки на небе,
А на земле звездуньи, звездуны,
Культуры суррогатное отребье,
Как правило, холопы сатаны,
Не мыслящие жизни без розетки,
Носящие на лбу под шерстью метки –
До времени сокрытое число,
В сердцах и душах сеющие зло…
 
   В Москве, в районе старого Арбата,
Жила оригинальная семья,
По воскресеньям, в светлый час заката,
К ним гости шли, и в их числе был я.
Вот там звучала музыка живая,
Душе напоминая кущи рая,
Своей игрой из дьявольских сетей
Хозяева спасали всех гостей.
Глава семейства Голубенко Сергий
С гурьбой детей и кроткою женой
Из дома сделал что-то вроде церкви,
Иль перенёс в квартиру мир иной…
 
   Ещё был дом, где Нина Карташёва
По четвергам провозглашала слово
Во славу Бога, Родины, царя.
Ей скульптор Клыков, видимо, не зря
Сдавал в аренду особняк роскошный,
Где был музей Талькова, ресторан,
Но многое в том Центре было ложно,
Как ложен миф о святости славян…
 
   На Ленинских горах, в казённой бане,
Мы парились с друзьями в холода.
Я в жизни много разных знал компаний,
Но эту не забуду никогда!
Спасибо тёзке Пушкина – Орлову
За то, что сразу взял меня в основу
Своей дружины… Герман Роттенберг
Решенье капитана не отверг,
Хотя, случалось, что играл я грубо…
Он белоруса каждый раз прощал,
А не был бы таким начальник клуба –
Мог разразиться мировой скандал…
Мне не забыть футбольные сраженья,
Весёлые пирушки, дни рожденья,
Где даже матерился каждый вслух,
Там пахло Русью! Там был русский дух!
 
   Однажды, перед самым Новым годом,
Весёлый пир устроил Киселёв***…
Немало сил ушло из тела с потом,
А из души немало тёплых слов…
Он мне налил три огненных бокала
И я едва добрался до вокзала,
Хотя под утро к детям и жене
Обязан был явиться не во сне…
Не обнаружив в сумке документов,
Не обнаружив в сумке кошелька,
Я разрядил обойму комплементов
В сердечного, на вид, проводника…
Однако, современная мадонна,
Из фирменного синего вагона,
На помощь бедолаге не пришла,
Лишь электричка молча увезла
Несчастного в смоленском направленье…
 
   В Можайске, на вокзале, до утра
Я проводил «прекрасные» мгновенья:
Час от часу врывались опера,
Воняли бомжи, лаяли собаки,
Бутылочники затевали драки…
Вначале я, как ангел, был незрим,
Потом я для «ментов» стал понятым,
А позже сам попал под подозренье…
Единственное, что меня спасло –
В брошюру заключённые творенья
И фото, сохранившее чело…
Я подарил молодчикам в погонах,
Что жизнь свою проводят на перронах,
Роман в стихах, а сам слегка вздремнул…
Вдруг слышу надо мной какой-то гул…
Стоит толпа блюстителей закона
И каждый держит ручку и блокнот…
«Что вам ещё?»—спросил я обречённо.
«Автограф. Ваш приезд для нас почёт!
Читать вас интересно и приятно,
Но вот что многим нашим непонятно:
Ведь если вы такой большой поэт,
То почему же вас не знает свет?
На первом плане – Ельцин, Березовский,
Гайдар, Немцов, Явлинский и Чубайс…
Такое чувство, будто клан бесовский
Решил похитить гения у нас…»
«Ребята, если б я был всем известен,
Я не сидел сейчас на этом месте,
А где-нибудь с свинцом в груди лежал…
Ну, мне пора! Прощай, ночной вокзал!..»
 
   Поклонники кумира провожали
Всем взводом, аплодируя вослед,
И строго контролёру приказали,
Чтоб с «гения» не требовал билет…
До Вязьмы я добрался превосходно;
Позавтракав на свалке с бомжем плотно,
Я вспомнил мимоходом времена,
Когда мы склад воздвигли для зерна
В селе Новодугинского района
За сорок дней с приятелем вдвоём…
В тот год Россия выбрала Бурбона
Своим «демократическим» вождём,
Чтоб Русь для русских стала, как чужбина…
Я помню, как нам влили в бак бензина
За пачку белорусских сигарет,
Как сваливали колбасу в кювет
За СКВ на подступах к столице,
Нарочно создавая дефицит,
Как в небе по Руси рыдали птицы –
Тот горький плач Олег Чиркун хранит
В отдельной композиторской тетради…
Чиркун – мой боевой товарищ кстати,
Немало лет мы странствовали с ним,
Искусства свет даря сердцам людским…
 
   Какие люди мне встречались в жизни!
Но, к сожаленью, краток был их век…
Мы часто понимаем лишь на тризне –
Какой от нас уходит человек…
В Смоленске есть неброская могила,
В ней тётя Нина косточки сложила…
Она меня открыла для Москвы
И тотчас мир покинула, увы…
Семёнова в Смоленске управляла
Писательской ячейкой областной.
Она меня надёжно защищала
От нечисти земной и неземной…
У министерства деньги выбивала,
И Черномырдин дал их мне немало.
Я их не пропил и не прогулял,
А избранное за свой счёт издал****.
Смоленск живёт в моих воспоминаньях,
Как самый близкий и родной причал,
Где часто время коротал я в банях,
Когда не по карману был вокзал…
Для пассажиров вход в зал ожиданий
Был платным, не таким, как в дом свиданий,
Но всё-таки полдоллара за вход –
Немало для рабов, а не господ…
 
   И в день последний перед Новым годом,
Когда я ехал в Минск навеселе,
Я мокрый пар делил с родным народом,
Стебаясь на осиновой скамье
Смиряющими ветками берёзы…
Поэзия рождается из прозы!
Не правда ли, читатель дорогой?..
Прости, Смоленск! Нас берег ждёт другой.
 
   Электропоезд, как удав зелёный,
Как древний змей, что души пожирал,
Людей несчастных, взятых в плен Мамоной,
В вагонах душных в Оршу возвращал…
Как дятлы, калькуляторы стучали:
Челночники итоги подбивали
Работы по продаже молока,
Сметаны, масла, сыра, творога –
Всего, что в государстве Лукашенко
Доступно было для простых людей.
Полезна торгашам границы стенка,
А мне свобода всё-таки милей!
Славянам не к лицу ютиться в норах!
 
   Под Оршей мне случалось быть на сборах
В составе сборной молодцев лихих.
Мы не делились на чужих-своих,
За что грозили нас пустить «на мыло».
Бульбаш, татарин, русский и хохол—
Все понимали, что в единстве сила,
Иначе не забьёшь победный  гол…
 
   Я как-то ночь провёл в «Локомотиве»…
Ещё и  Виктор Якушев  был  вживе…
Мы долго говорили с ним о том—
Кто и  зачем  спалил  наш  общий  дом,
А так же о своих болезнях, бедах,
О холодности собственных  властей,
Отзывчивости хладнокровных шведов,
Которые, узнав из новостей
От «Тумбы»*****, что случилось с русским другом,
Собрали денег для борьбы с недугом,
Но победив на Западе артроз,
В Москве вахтёром умер славный росс…
 
   А где теперь хоккейная команда,
В которой я работал часовым?
Тот пьянствует, того убила банда,
Тот осуждён, тот сделался «крутым»,
Тот чокнулся, тот лазит по помойкам,
Спортсмены не готовы к перестройкам.
Рассыпалась команда, как букет,
Как Родина, которой больше нет…
Нас вынудили кланяться Мамоне
Враги, что подменили жизни суть…
 
   Я с бомжами сидел в одном вагоне,
К развязке приближался долгий путь.
На подступах к родному пепелищу
Я нищим предложил вино и пищу,
Поскольку начинался Новый год.
Мы стоя пили за калек, сирот,
За счастье жить когда-нибудь в державе,
Которую все будут уважать!
С семьёй бокал я поднял по Варшаве,
Наверно, оттого, что полька мать…
В тот год Россия с Беларусью сняли
Преграды все ещё в банкетном зале…
Причина в том, что на Кремлёвский трон
Свой мутный глаз вновь положил Бурбон…
Лукавый ход, но людям легче стало,
Хотя того, что было не вернуть…
Как не вернуть наш брак, Вьюнова Алла,
А «СНГ» совсем не греет грудь.
Я много лет был золотою рыбкой
Творящей невозможное с улыбкой
Во имя двух любимых дочерей,
Но пробил час – вернуться в глубь морей…
Такая участь каждого пиита.
Цени людей за золото души,
Ну, а потом за новое корыто,
Не всё решают в жизни барыши!
Найди себе пузатого банкира,
Приватизируй все богатства мира.
А дальше что? А дальше Страшный Суд
Всё конфискует, что нажито тут…
 
   Вот мать моя – Луцевич Валентина
Была примерной, на мой взгляд, женой.
Как не была сурова к ней судьбина,
За нею, как за каменной стеной,
Отцу жилось и нам с сестрой Татьяной.
Питая наши души Божьей маной,
Она была надёжна и верна
Во все часы, эпохи, времена!
 
   Так Кузьмича скорбящая мадонна,
Детей и мужа трепетно любя,
Без паники, истерики и стона
Искусству посвятила всю себя.
Кузьмич – тот живописец гениальный,
Так написавший образ мой печальный,
Что чернь гадала, глядя на портрет:
«В какие времена творил поэт?»
 
   Ещё уместно вспомнить Марианну******,
Что дипломату сына родила,
Но в жертву вдохновенному роману
Карьеру и достаток принесла.
К тому ж пред ней настырный Евтушенко
В дни славы преклонял своё коленко,
И Чехов не давал покоя ей,
Но Соколов казался всё ж родней!
 
   Есть спутницы ещё – и слава Богу!
Мне радостно за братьев по перу.
Я ж в гордом одиночестве дорогу
Своей судьбы кончаю на ветру…
Я всех любил, меня ж не все любили
И верностью моей не дорожили.
Я был один, всю жизнь я был один,
Как нелюбимый, нежеланный сын…
 
   Вот и теперь один лежу в палате
Лесной больницы, вдалеке от всех,
Лишь карандаш гуляет по тетради,
Тупым концом касаясь острых вех…
Да у крыльца бродячая собачка
Глазами вопрошает: «Где подачка?»
А я лежу, как будто бы в гробу…
И всё ж не время проклинать судьбу!
Со всех сторон больного окружают
Эстрадные певицы и певцы…
Они меня на подвиги толкают,
А сёстры колят в вены мне шприцы.
Пускай сейчас живётся мне несладко,
Пускай кончается заветная тетрадка
И карандаш уже не заточить,
Но это лучше, чем совсем не жить!
А если я умру, умру лишь телом.
Одна лишь дата лично для меня
Имеет вес за гробовым пределом –
Тот самый день, когда родился я.
Пришла пора – оставить мемуары,
Ведь я ещё по паспорту не старый,
Хотя поэты долго не живут…
Они, как звёзды, вечно свет свой льют!..

2002 –  2003

 

 

 

 

 

СЛАВЯНСТВО



Яндекс.Метрика

Славянство - форум славянских культур

Гл. редактор Лидия Сычева

Редактор Вячеслав Румянцев