|
|
Анатолий ЩЕЛКУНОВ. Дипломат России |
|
2018 г. |
Форум славянских культур |
|
ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР |
|
|
|
Анатолий ЩЕЛКУНОВДипломат РоссииИсторическое повествованиеЧасть перваяНовый политический курс – новые люди в дипломатииПоражение в Крымской войне 1853-1856 годов было для России, её политики и общественных настроений своего рода катарсисом. Взошедший на престол Александр II после провала на конференции в Париже политики Нессельроде сменил главу внешнеполитического ведомства, назначив своим вице-канцлером князя Александра Михайловича Горчакова. С его именем связан новый внешнеполитический курс. Россия отныне придерживалась политики сдержанной. Она перестала рассчитывать на союзы с другими державами и не вмешивалась в дела других государств. В циркуляре, направленном всем российским посольствам и миссиям за рубежом, подчёркивалось, что политика государства будет национальной. Впредь Россия намерена воздерживаться от активного участия в международных делах. Вице-канцлер сосредоточил усилия своего ведомства на преодолении международной изоляции, постепенном создании условий для отмены унизительных для страны решений Парижской конференции. Именно этим объясняется его желание расширить спектр внешнеполитических приоритетов за счёт налаживания более активного взаимодействия с восточными странами. Если в военных кругах имелись настроения взять реванш за поражение в войне приобретением новых территорий в восточных регионах, чтобы не допустить там усиления влияния Англии, то Горчаков убеждал императора в том, что «расширение территории есть расширение слабости». Александр II согласился с доводами министра. – Государь, – обратился Александр Михайлович к императору во время аудиенции, – если изволит ваше величество, то мы могли бы направить под видом научной экспедиции специальную миссию в Хиву и Бухару. Идея такой экспедиции, как вы помните, принадлежит молодому Игнатьеву. Горчакову было хорошо известно, с какой теплотой царь относился к своему крестнику. Он безошибочно рассчитал, что упоминание об идее, высказанной в записке Игнатьева, написанной на французском языке, с которой он ознакомил Александра II, вызовет благосклонное отношение императора к его предложению. – Да… Я с интересом ознакомился с его соображениями в Варшаве, куда он прибыл по моему повелению в конце августа из Лондона. Он смело высказывался о мерах, которые нам следует предпринять в Турции, Персии и Средней Азии, чтобы противодействовать Великобритании… Об этом же докладывал мне ранее в Висбадене, где он лечил ногу во время моего там пребывания… Не отозвать ли нам его из Лондона с тем, чтобы употребить на дипломатическом поприще? Горчаков молниеносно отреагировал на вопрос. Он давно искал возможности переманить к себе из другого министерства этого талантливого и инициативного военного агента в Лондоне, блестяще проявившего себя в качестве эксперта на Парижской конференции. – Во время упомянутого вашим величеством пребывания в Варшаве я имел с ним беседу на эту тему. Я предложил ему направиться в Персию поверенным в делах. Он письменно изложил мне мотивы своего отказа от столь ответственного дипломатического поста, сославшись на свою молодость. Ему, как известно вашему величеству, двадцать пять лет. Он попросил прежде дать ему случай негласным образом, в качестве неофициального лица ознакомиться с Востоком и местными условиями. Если будет повеление вашего величества, мы отзовём его в Санкт-Петербург и поручим ему подготовку экспедиции в Среднюю Азию. После аудиенции Горчаков пригласил к себе директора Азиатского департамента министерства – генерала Егора Петровича Ковалевского. Вице-канцлер имел обыкновение не откладывать дела в долгий ящик, сразу поручая исполнение подчинённым. Несмотря на осеннюю промозглую погоду и время от времени подступающие боли в пояснице, настроение его после разговора с государем было приподнятым. На это у него была особая причина! Сегодня ему удалось получить высочайшее согласие на перевод в своё ведомство, которое испытывало острый недостаток в аналитиках, способного и подающего большие надежды сотрудника. Войдя в кабинет министра и увидев его в мундире, расшитом золотом, Ковалевский сразу понял, что вице-канцлер был на приёме у императора. – Егор Петрович, – без лишних слов начал князь, – получено согласие государя: отозвать из Лондона полковника Игнатьева… Следует поручить ему возглавить миссию в Хиву и Бухару в ответ на пребывание их посольств в Москве, присутствовавших на коронации императора. Ковалевский выслушал Горчакова, ничем не выдав своего удовлетворения этой новостью. Он всегда держался с министром подчёркнуто учтиво, но с независимостью, которая была недоступна другим. Этому способствовали его заслуги на дипломатическом, научном и литературном поприще. Несколько месяцев назад он был избран почётным членом Петербургской академии наук. Ему стоило немалых усилий, чтобы склонить канцлера больше внимание уделять восточному вектору в политике. Он был убеждён, что именно активность России на Востоке поможет ей более успешно противодействовать амбициям Великобритании в этом регионе и в мире в целом. – Ваше сиятельство, полковник Игнатьев с высочайшего разрешения в конце октября отправился в Вену, Европейскую Турцию, Сирию и Египет. Затем через Италию он прибудет в Лондон для продолжения службы. Не далее, как вчера я имел разговор с генерал-губернатором Павлом Николаевичем, который сослался на полученное от сына письмо и сказал, что через две недели он будет находиться в Александрии. С вашего позволения я направлю ему депешу. – Вы не могли бы напомнить, Егор Петрович, к каким результатам пришёл комитет, возглавляемый великим князем Константином Николаевичем? – По мнению великого князя, не следует соединять экспедицию Ханыкова в Хорасан и Герат и посольство в Хиву и Бухару. Великий князь распорядился принять решительные меры по приведения Аральской флотилии в надлежащее состояние с тем, чтобы посольство могло на судах пройти по реке Амударье и, по возможности, продвинуться до афганских владений. По реакции министра Ковалевский понял, что Горчаков согласен поддержать его проект о направлении одновременно посольства в Хиву и Бухару и научной экспедиции в Афганистан и Персию, которая могла бы, при благоприятных условиях, прозондировать возможность установления политических контактов. Было решено поручить Николаю Владимировичу Ханыкову подготовить записку об экспедиции в Хорасан и Герат для представления её в Императорское географическое общество, которое и должно взять на себя основную часть расходов. А чтобы не вызывать подозрения у англичан, предусматривалось придать экспедиции чисто научный характер. Ханыков уже зарекомендовал себя как весьма способный ориенталист. Он был воспитанником Царскосельского лицея. Самостоятельно изучив восточные языки, усердно занимался исследованиям Кавказа и Средней Азии. В 1841 году в составе посольства Бутенева посещал Бухару. Собранный материал он обобщил в своих трудах о Бухарском ханстве, населении киргизских степей и городском управлении в Средней Азии. Осенью 1857 года он, как и Игнатьев, подал обстоятельную записку великому князю Константину Николаевичу о снаряжении научной экспедиции в Хорасан. Именно об этой экспедиции Горчаков и говорил Ковалевскому. Миссия флигель-адъютанта Игнатьева официально направлялась как ответное посольство, но одновременно ей необходимо было произвести топографическую съёмку реки Амударьи и по возможности добиться подписания с правителями Хивы и Бухары соглашений, выгодных для политических и торговых интересов России. Сношения с Хивой были крайне неудовлетворительны. Проводимые до того переговоры с хивинскими правителями были бесплодны и даже унизительны для Петербурга. Хива, считая себя недосягаемой, продолжала вредить России, притесняла и обирала наших торговцев, принимала беглых и держала в рабстве русских людей, которых захватывала в плен на российской территории. Хивинский хан Сеид-Мохаммед посылал своих эмиссаров российским подданным-казахам, сбивая их с толку и даже налагая на них подати. На официальные представления Петербурга хивинцы отписывались лживо, а иной раз дерзко. Обращения оренбургского генерал-губернатора вообще игнорировались. Подписанные предыдущими посольствами договоры с хивинским ханом не исполнялись. Бухара поступала не так нагло. Сдержанное поведение бухарского эмира Насруллы свидетельствовало о его понимании важности торговли с Россией. Однако он также держал русских пленных и притеснял наших торговцев, налагая на них двойную пошлину по сравнению с мусульманскими. Эмир отказался подписывать договор, который предлагало во время визита в Бухару посольство Бутенева. Он продолжал так же, как и хивинский хан, взимать с наших купцов десять процентов с товаров, которые оценивались произвольно, как правило, с завышением действительной стоимости. Начиная с середины восемнадцатого столетия, Россия увеличивала объём торговли с ханствами. Но её купцам постоянно приходилось преодолевать препятствия, чинимые среднеазиатскими правителями. Баланс торгового оборота складывался в ущерб российскому купечеству. Из-за отсутствия безопасности они поручали хивинским и бухарским приказчикам распродажу своих товаров, которые нередко их обманывали, пользуясь произволом своих властей.
|
|
СЛАВЯНСТВО |
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия Сычева Редактор Вячеслав Румянцев |
