Черняк А.В. Ольгина и Рогнедина ветвь...

-

Форум славянских культур

БИБЛИОТЕКА

Славянские организации и форумы

Родственные проекты:

НАРОДЫ:

◆ СЛАВЯНСТВО

ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:

БИБЛИОТЕКИ:

Баннеры:

Прочее:

Черняк А.В.

Ольгина и Рогнедина ветвь,

или

Узы брачные, оставившие след в нашей истории

Часть вторая

Софья Витовтовна, она же Анастасия и Ефросинья, жена Василия I, Великого князя Московского

В ряду великих женщин в нашей общей истории, пожалуй, вслед за Ольгой, Рогнедой стоит и Софья Витовтовна, великая Московская княгиня. Из 53 грамот русских княгинь, дошедших до нас, 10 подписаны ею.

Но вначале предыстория. Вслед за Иваном Калитой московские князья заключали союзы с князями ВКЛ, привлекая их к борьбе за верховную власть. Иван I Калита, отец Симеона Гордого, когда замирился с Гедимином, то скрепил этот договор браком своего сына Симеона Ивановича с дочерью Гедимина Айгустой (в крещении Анастасией). Айгуста-Анастасия прожила в замужестве 12 лет, родила двух сыновей, но они умерли в детстве, а дочь Василиса Симеоновна стала супругой князя Михаила Васильевича Кашинского. Род этот ничем особым не прославился, разве, что междуусобными войнами между собой.

У каждого человека своя судьба. И каждый брачный союз редко похож один на другой. Своеобразен он и у Софьи Витовтовны, (до крещения в православие Анастасии) и Василия Дмитриевича, князя Московского, сына Дмитрия Донского. А вот судьба у них очень схожа. Родились в знатных семьях. Раннее детство начиналось вполне счастливо.

В Литве мирно княжествовали брат Ольгерд и Софьин дед Кейстут. Их преемниками дожны были стать Софьин отец Витовт и его двоюродный брат Ягайло. В молодые годы они тоже являли образец дружбы. Софья жила то в дедовых Старых Троках, то в отцовском новом гродненском замке. Бабка Бирута, жена Кейстута, да и сам дед, души не чаяли во внучке. Пестовали, баловали, не ждали, что настанут черные дни. А они пришли.

Борьба Ягайло за единоличную власть открыла трагическую страницу и в жизни Великого княжества, и в судьбе Софьи. Семи лет ей пришлось пережить горькие потери — смерть деда в темнице Кревского замка, и смерть бабки, которую челядники Ягайлы утопили в Муховце. Служанку матери Елену, Софья оплакивала, как родного человека, когда Ягайловы душегубы убили за самотверженную помощь в побеге её отцу, князю Витовту.

Вместе с отцом и матерью, спасаясь от Ягайлы, они оказались в Пруссии, у крестоносцев. На её глазах отец, отбросив гордость, просил помощи у давнишних врагов литвинских и русских. И те взяли его, как признанного воина к себе на службу, а семью оставили в заложниках. Он вынужден был креститься в “немецкую веру”, чтобы водить отряды рыцарей-«одноверцев» жечь и рушить поселения на родных землях.

Софья свидетель тайных разговоров отца с матерью, их замыслов, их действий, которые они предпринимали, чтобы вернуть власть себе, и спасти людей, доверивших им свои судьбы. Ягайло, замыслив жениться на польской королеве Ядвиге, тайно предложил брату-соправителю замириться и вернул ему Гродненский, Брестский и Луцкий уделы. И Витовт с семьей и единомышленниками бежали теперь уже от крестоносцев, помечая свой путь пожарами сожженных рыцарских замков. Кто знал тогда, что скоро вновь придется просить у них приют!

На родной стороне их тоже ничего хорошего не ждало. В сражении под Мстиславлем смолян с Ягайлом (1836) пал смоленский князь Святослав Иванович, отец княгини Анны, дед Софьи. Драматическая судьба постигла ее родных дядей Глеба и Юрия. После женитьбы Ягайло на Ядвиге начиналась полонизация литовских земель. Пакровитель греческой веры Ягайло после подписания Кревской унии сделался ее гонителем, стеснял права гражданские, запретил брачные союзы между православными и католиками. Витовт не мог смотреть на все это равнодушно, но терпел до поры до времени.

…Раннее детство и у Василия складывалось безоблачным. Но потом грянул гром и счастье для обоих сменилось несчастьем—они оказались на чужбине, в заложниках, как сказано выше–Софья в Пруссии, у крестоносцев, Василий– в Золотой Орде.

После очередного набега Тохтамыша на Москву в 1382 году Дмитрий Донской отправил сына в Орду, дабы подтвердить золотой ярлык на великокняжение, который пытался оспаривать тверской князь Михаил Александрович. Почти три года ордынцы удерживали Василия в качестве аманата– заложника за отцовский долг в 8.000 рублей серебром. Княжичу удалось бежать и после долгих скитаний получить приют в Луцке у Витовта.

Здесь, в Луцке, впервые пересеклись пути Василия и Софьи. Они одногодки, в ту пору им стукнуло по 15 лет. Юные, пылкие сердца потянулись друг к другу. Витовт не сразу дал согласие на этот брак. Во-первых, он присматривался к будущему зятю, хотя смелый княжич, бросивший вызов самому Тохтомышу нравился ему, но имелись и другие претенденты. Во-вторых, единолично дать добро он не мог, требовалось согласие Ягайло и его брата. «У меня была дочь, девушка, — жаловался впоследствии Витовт, — и над ней я не имел никакой власти; были женихи, которые много просили её руки, но я не мог выдать её, за кого хотел: они (Ягайло и Свидригайло) запрещали мне и говорили, что я не должен её выдавать, боялись, что чрез неё у меня будут новые друзья». Тем не менее, луцкая встреча для Василия и Софьи окончилась помолвкой. И, что характерно, при всех политических расчетах вокруг этого брака, молодые заключали союз по любви, что в тот век представляло крайнюю редкость.

Однако свадьба состоялась спустя пять лет и Софья выходила замуж по тем временам уже переспелой невестой. Засиделась в девках не потому, что никому была не нужна, никто не заглядывался. Как отмечалось выше, заглядывались, женихов хватало. Но мешали политические и всевозможные внутренние козни. Витовт не вытерпел-таки прегибания Ягайлы перед польскими магнатами, вновь разругался с ним и бежал под крыло крестоносцев.

Дмитрий Донской, тоже погряз в междуусобицах, не до женитьбы сына было. Но ставши по смерти отца великим князем московским (1389), Василий сдержал свое слово: по благословению митрополита и по совету своей матери послал в Литву троих бояр: Александра Поля, Андрея Белеута и Селивана за невестой. Осенью того же года посольство прибыло в Пруссию, в Мариенбург, где в то время под покровительством Ордена жила семья Витовта.

Говорят, не бывает XVда без добра. Много полезного взяли для себя заложники, находясь у крестоносцев: изучили немецкий язык, стали играть на клавикордах. Можно сказать, что Софья была по-европейски образована. Но главное–получила обширный политический опыт и усвоила, что жизнь великого князя и княгини полна опасностей, компромисов. В межусобной войне, кроме деда и бабки, много ее родичи убиты в боях или стали жертвами заговоров. Она убедилась и в том, что родичи в битвах за власть жалости не имеют, чужеземного врага ценят выше, потому что его могут выкупить, а из помилованных свояков вырастают жестокие мстители.

Осенью 1390 года Софья отправилась к суженому в Москву. Путь не близкий—из Мариенбурга до Данцига, дальше морем до Риги, а потом — через Псков и Новгород. В Москву свита с невестой прибыла («из-за моря от немец», по выражению летописца) 1 декабря (а по другим известиям 30 декабря) 1390 года. Ее встретили с великим почетом: митрополит Киприан и духовенство вышли за стены города со святыми крестами в руках и здесь приветствовали свою будущую Великую княгиню. Был на этой встрече и будущий главный враг Софьи - второй сын Дмитрия Донского князь Юрий Дмитриевич.

Буквально вся Москва пришла после коляд на венчание Василия и Софьи в соборной церкви, где тот же митрополит Киприан объявил их мужем и женой. Василий преподнес жене свадебный дар - новые палаты к Кремлевскому дворцу с часами с боем. В качестве родительского благословения Софья привезла в Москву икону «Благодатное Небо». В рыцарском турнире, состоявшемся на свадьбе, участвовал внук Ольгерда князь Остей, который во время нашествия Тохтамыша в 1382 года пытался захватить престол московского великого князя. Так свадьба подтвердила примирение Кейстутовичей, Ольгердовичей и московских князей.

После венчания она для всех, кроме мужа и свекрови, стала Софьей Витовтовной великой княгиней Московской. И прожила здесь более 60 лет. Опять-таки, годы эти оказались и светлыми, и драматическими, довелось и парадоваться, и горя хлебнуть немерено.

Из семьи Витовта, где была единственным ребенком, и все делалось для неё, она попала в семью многодетную, где у каждого домочадца имелись свои интересы и желания.

Евдокия, благоверная Дмитрия Донского родила 12 детей, причем младший сын Константин появился на свет за четыре дня до смерти отца. Двое детишек умерли до приезда Софьи, остальных же Евдокии следовало поставить на ноги: каждому сыну обеспечить хоть какой-то удел, и четырех дочек выдать замуж.

Далеко не все домочадцы, как и приближенные Василия Дмитриевича, приняли Софью. Очень многие невзлюбили «литвинку». Тут сыграла роль и молва об отце Софьи, как о свирепом человеке, который безжалостно лил кровь людскую, нарушал все святейшие уставы нравственности: играл клятвами, переходил из одной веры в другую, преследуя свои интересы, умертвил троих ближайших родственников, сыновей Ольгерда. Вигунда отравил ядом, Нариманта повесил на дереве, Коригайлу отсек голову… Свою роль сыграли и непростые отношения литовцев с московскими князьями.

Казалось бы, брак с дочерью литовского князя Витовта обеспечит Василию Дмитриевичу помощь в решении многих проблем, и в первую очередь в борьбе с Ордой, Тамерланом и Новгородом, однако, у Витовта имелись свои цели. Во-первых, он ещё не правил ВКЛ, а находился у крестоносцев (с 1389 по 1392 годы), противостоя Ягайло. Во-вторых, Витовт хотел использовать родственные связи в своих интересах, что тут же и проявилось. Не успев освободится от крестоносцев, Витовт обещает зятю военную помощь против Тамерлана, но вскоре захватывает Смоленск, используя склоку в Смоленском княжеском доме. Тесть изять вступили на тропу жесточайшего соперничества.

Читаем «Историю России»:

«В 1375 году смоляне ходили по принуждению московского князя Дмитрия Ивановича на Тверь. Ольгерд наказал смоленского князя Святослава, деда Софьи, за участие в этом походе: «всю землю Смоленскую повоевал и попленил и градки многи Смоленские взя и пожже, а люди в полон поведе».

В 1386 году Святослав вместе с сыновьями Глебом и Юрием, собрав большое войско, пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал смоленским князьям. Проходя через литовскую землю, смоляне воевали ее, захватывая жителей, мучили мужчин, женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали, младенцев сажали на кол. Жители Мстиславля затворились в городе. Святослав стоял под ним десять дней, но взять не смог. На одиннадцатый день подошли Витовт и Скиргайла со своими полками. Смоляне сошлись с ними в бой на реке Вехре под Мстиславлем. Битва была продолжительная, наконец, литвины победили. Князь Святослав погиб в бою. Витовт и Скиргайла подошли к Смоленску, взяли с него выкуп и посадили на княжение Юрия Святославича. Глеб был уведен в плен.

В 1392 году с помощью Витовта Глеб сел на княжение в Смоленске. Но в 1395 году Витовт велел смоленским князьям выехать к нему по охранной грамоте. Смоленские князья поехали к Витовту с дарами; но он велел схватить князей и отослал их в Литву, потом подступил к городу, пожег посады, взял крепость и посадил здесь своих наместников.

Родной дядя княгини Софьи Глеб получил от Витовта местечко Полонное. Там он и жил, пока не погиб в битве с татарами на Ворскле 12 августа 1399 года.

Второй дядя Софьи князь Юрий Святославович в 1401 году вместе с тестем князем Олегом Рязанским отправился отнимать Смоленск. Время он улучил удобное, потому что Витовт после Ворсклы оскудел людьми. Войдя в город, Юрий убил Витовтова наместника и перебил смоленских бояр, преданных Витовту.

Осенью к Смоленску подошел с полками князь Витовт. Юрий Святославович поехал в Москву просить Витовтова зятя Василия Дмитриевича о помощи против его тестя. Тем временем смоленские бояре отдали Витовту город вместе с женою Юрьевой. Витовт отослал княгиню в Литву вместе с некоторыми боярами, своих главных противников казнил, а в городе посадил своих наместников.

Князь Юрий уехал в Новгород, где его приняли и дали 13 городов. Жил он в Торжке. Здесь же нашел приют изгнанный вместе с ним князь Семен Вяземский. Юрий Святославович влюбился в жену Вяземского Ульяну, убил ее мужа и пытался силою овладеть вдовой. Но княгиня схватила нож, начала защищаться, ранила его в руку и бросилась бежать. Разъяренный князь Юрий догнал ее на дворе, изрубил мечом и приказал бросить в реку. Опомнившись и осознав, что натворил, Юрий бежал в Рязанскую землю, где жил у пустынника Петра, каясь в своих грехах, и тут умер в 1409 году.

Сын его, двоюродный брат Софьи, князь Федор Юрьевич, после позорных деяний отца «отъеха в Немци», попал на собор в Констанце, в 1413 году вступил в рыцарский орден св. Иоанна Иерусалимского. На родину он более невозвращался». (См.http://www.liveinternet.ru/users/4403733/post196683628)

Несмотря на все передрязги в великокняжеском доме, верным защитником Софьи являлся её муж. Всеми силами и средствами Софья Витовтовна пыталась не только не допустить вражды мужа с отцом, но и хотела задружить их. И в какой-то мере ей это удалось. Исследователи отмечают, что в 1396 году весной, за две недели до Пасхи, Василий Димитриевич поехал к своему тестю в Смоленск вместе с женой и митрополитом Киприаном, встречен Витовтом очень радушно и праздновал там ПасXV. В свою очередь осенью того же года Витовт после рязанского похода навестил зятя в Коломне и пробыл здесь несколько дней. Спустя два года Софья Витовтовна снова съездила в Смоленск, гостила у отца и матери две недели и уехала домой, получив богатые подарки, среди которых особенно выделялись святые иконы «чудны зело обложены златом и сребром», и часть страстей Спасовых.

В 1414 году в одном из замков на Немане знаменитый путешественник того времени Гильберг де-Лануа посетил Витовта и встретил здесь великую княгиню Московскую Софью Витовтовну. Она гостила у родителей вместе с дочерью Анной. Летописцы зафиксировали встречи Софьи Витовтовны с родителями и в 1423, 1427 годах.

Естественно, без одобрения мужа, встречи Софьи Витовтовны с отцом, вряд ли могли осуществляться. Такая позиция Великого московского князя объяснима, учитывая, что он находился между молотом и наковольней, продолжая политику отца, стремился к единению русских княжеств и расширению своего княжества без кровопролития.

Читаем Н.М. Карамзина:

«Нет сомнения, что Василий Димитриевич с прискорбием видел сие новое похищение российского достояния и не мог быть ослеплен ласками тестя; но ему казалось благоразумнее соблюсти до времени приязнь его и целостность хотя Московского княжества, нежели подвергнуть гибели сию единственную надежду отечества войною с государем сильным, мужественным, алчным ко славе и к приобретениям. Василий, осторожный, рассмотрительный, имел отважность, но только в случае необходимости, когда слабость и нерешительность ведут к явному бедствию; он сразился бы с Тамерланом, сокрушителем империй: но с Витовтом ещё можно было хитрить, и великий князь сам поехал к нему в Смоленск, где, среди веселых пиров наружного дружелюбия, они утвердили границы своих владений… …Вместе с великим князем находился в Смоленске митрополит Киприан, ходатайствуя за пользу нашей церкви или собственную. Дав слово не притеснять Веры греческой, Витовт оставил Киприана главою духовенства в подвластной ему России, и митрополит, поехав в Киев, жил там 18 месяцев».( Н. М. Карамзин, «История государства Российского», том 5, глава II).

С отходом Смоленска к Литве Василий Дмитриевич в конце концов согласился, но когда Витовт совершил поход на Псков и захватил Коложе, Василий I стал собирать войско против него, призвав под свои знамёна тверичей и татар. Весной 1406 года рати родственников-противников встретились на реке Плаве под Тулой, но всё завершилось перемирием.

В 1408 году Витовт захватывает Одоев, а Василий в ответ атакует литовские владения, покоряет крепость Дмитровец, которая охраняла дорогу на Вязьму. Русские и литовцы сошлись на этот раз на реке Угре, где почти полмесяца простояли друг против друга, после чего был заключён «вечный» мир.

Витовту довелось трижды встречаться на тропе войны со своим зятем. И все три раза расходились князья с миром. Не исключено, что в этом заслуга Софьи Витовтовны.

Василий Дмитриевич очень ждал наследника, а благоверная рожала дочерей. Жене шел уже 44 год. С каждым днем надежд становилось меньше. И тут вдруг великая княгиня сообщила долгожданную весть—она беременна. Не успел Василий порадоваться, как жена крепко занедужила.

Читаем Ермолинскую летопись:

«15 марта [1415] у великого князя родился сын Василий. Перед его рождением его мать, великая княгиня Софья, тяжело болела, так что близка была к смерти; великий же князь о том весьма горевал. Был тогда некий святой старец в монастыре святого Иоанна Предтечи, под Бором, его же великий князь любил и послал к нему, прося, чтобы он помолился Богу о княгине его, будет ли жива. Старец же так отвечал ему: «о княгине своей не беспокойся, ибо сего дня родит тебе сына». Так и было по слову его».

Василий был на седьмом небе! Брат же его, Юрий Звенигородский, удачливый и смелый полководец, как и его взрослые сыновья Василий Косой, Дмитрий Большой Шемяка, Дмитрий Меньшой Красный, сильно опечалились. Они стояли у престола в ожидании своего часа, как то завещал в своей духовной их дед Дмитрий Донской и вот появился еще один претендент.

Тридцать пять лет разделяла Софья Витовтовна престол с мужем. Их заботами в Москве началось строительство Сретенского монастыря. В 1405 году ввели на Руси новое летоисчисление: вместо марта новый год начинался с 1 сентября. При них расцвели новые ремесла — ювелирное., шитье на шелке жемчугом и бисером, другие.

В 1425 году она овдовела. Василий Димитриевич завещал великой княгине довольно обширные и богатые волости: некоторые из них «в опришнину», но большую часть в пожизненное владение. Эти волости давали княгине значительный доход, так что она могла к своим владениям прикупать новые села и деревни, которыми уже распоряжалась по своей личной воле. Василий Дмитриевич оставил три духовные грамоты. Первая, (1406) гласила, что великая княгиня получает долю из коломенских волостей, из московских сел, старинные волости, что издавна были за княгинями, которые и должны были перейти к ней по смерти Василия Димитриевича, а впоследствии их следовало передать будущей снохе; «в опришнину» отдавались только два села, Богородицкое да Олексинское. По второй духовной грамоте, от 1423 года, волости были несколько изменены; доля княгини увеличена, «в опришнину» были отданы другие села: Гжеля и село Селицинское. Третья духовная, от 1424 года, повторяет вторую без каких-либо существенных изменений. В конце духовной грамоты говорилось: «A приказываю сына своего князя Василия и свою княгиню и свои дети своему брату и тестю великому князю Витовту, как ми рекл на Бозе да на нем... и своей братье молодшей».

Как видим, Софья Витовтовна, по смерти мужа, при малолетстве сына, наследника престола, стала во главе московского княжества. Но остался обиженным старший брат Василия Юрий Дмитриевич. Первым делом она заручилась поддержкой московских бояр, которые и сами понимали выгоды своего положения при правлении Василия II, а потому заняли его сторону. Получив заверения бояр, княгиня обращается и к отцу, прося у него защиты и покровительства. Об этом говорит сам Витовт: 15 августа 1427 года он писал великому магистру Ордена, что к нему приехала дочь, великая княгиня московская, которая с сыном и великим княжеством своим, с землями и людьми подалась в его опеку и оберегание. Все это необходимо, ибо Юрий Димитриевич, князь звенигородский, дядя малолетнего Василия Васильевича, являлся серьезным соперником на великокняжеский стол. Софье пришлось с ним вести долгую и упорную борьбу.

Особенно борьба эта разгорелась после смерти Витовта (1430). И в ней сыграл существенную роль Иван Димитриевич Всеволожский, возглавлявший московское боярство. Несмотря на сильное противодействие звенигородского князя Юрия, он поехал в Орду и, используя всевозможные интриги, подкупы, сумел выхлопотать Василию II ярлык на великое княжение. Действовал Всеволожский не бескорыстно: взял с него обещание жениться на дочери. Но когда Василий II получил ярлык, Софья Витовтовна воспротивилась, по ее мнению, «неподходящему браку с обышным боярином». Она выбрала для сына невесту познатнее, побогаче и ближе в родственном отношении к ее литовским корням – Марию Ярославну, внучку Елены Ольгердовны и серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго, тем самым нажив себе еще одного влиятельного врага—баярин Всеволожский переметнулся в стан князя Юрия Дмитриевича.

Как все правители и их жены, Софья Витовтовна рассматривала браки в первую очередь с точки зрений пользы не только для своего рода, но и государства. Дочь Анна в 1407 году отдана за византийского цесаревича Иоанна Палеолога (будущего византийского императора Иоанна VIII). Вторая дочь, Анастасия, в тот же год вышла замуж за Александра Владимировича Олелько Киевского князя, владевшего в то время и Слуцким княжеством. Третья — Василиса Васильевна первым браком сочеталась с князем Александром Ивановичем суздальским, вторым с князем Александром Даниловичем суздальским. Четвертая дочь– Мария Васильевна с 1418 года замужем за Юрием Патрикеевичем, князем Стародубским.

А вот на сыновьях словно лежала печать злого рока. Юрий, рожденный в 1395 году, прожил шесть лет, Иван умер в 1417 на 20-м году жизни, Симеон и Данила не прожили и года. Смерть каждого ребенка для матери величайшее потрясение.

По настоянию жены Василий Дмитриевич завещал великокняжеский стол двухлетнему Василию, что нарушало вековые представления о праве наследования. Как отмечает К. Матусевич, смерть первого и второго сыновей, позднее появление следующего наследника создали ситуацию, когда борьбу за московское княжение начали другие сыновья Дмитрия Донского, держась старого обычая, который позволял занимать княжеский стол и младшим братьям.

Скорее всего, малолетнему Василию II Московский великокняжеский стол не достался бы, не будь отцом Софьи могущественный правитель ВКЛ Витовт. Ни один из русских князей не решался сделать что-то вопреки ее воле, так как боялся решительных действий со стороны Литвы.

Воспользовавшись смертью шурина – бездетного князя Петра Дмитриевича – Софья Витовтовна распорядилась присоединить к Москве его Дмитровский удел. При участии митрополита Фотия в 1428 вынудила другого брата мужа – звенигородского князя Юрия Дмитриевича (бывшего в то время старшим среди возможных претендентов на великое княжение) признать на престоле малолетнего Василия. Тот вначале отказался присягнуть племяннику и отправился в свой город Галич собирать войска для войны за московский престол.

Помешать этому Софья Витовтовна попросила митропалита Фотия, который тоже поспешил в Галич. К его приезду Юрий уже собрал давольно внушительный отряд крестьян, вооружил их. Увидев это войско, владыка заметил: «Сын мой, князь Юрий! Никогда я не видел столько людей в овечьей шерсти!» Юрий понял, на чьей стороне митрополит и критическую оценку его «войска», которое едва ли сможет победить московскую конницу, признал себя братом 10-летнего племянника и обязывался не искать великого княжения.

Казалось гроза миновала и великая княгиня–регентша может вздохнуть свободно. Но нет, гром таки грянул —в октябре 1430 года умер князь Витовт. Только-только рана на сердце великой московской княгине зарубцевалась, как на Литве случилось событие, которое не могло ее не затронуть. В 1440 году в Трокском замке князь Александр Чарторыйский по боярскому заговору убил ее родного дядю великого князя литовского Жигимонта Кейстутовича.

Дядя для Софьи Витовтовны оставался очень близким человеком– в детстве держал ее на коленях, вместе с ним скитались по немецким замкам в отроческие годы, иона бдизко к сердцу взяла его убийство. На вызволенное место паны и шляхта прокричали великим князем 14-летнего Казимира, младшего сына Ягайло. Все, что отец ее десятилетиями сбивал в державное тело ВКЛ, что могла наследовать династия Кейстутовичей, досталось ее троюродному брату Казимиру Ягайловичу вскоре ставшему и королем Польши. К тому же у Казимира были родственные связи и с недругом Софьи Витовтовны-князем Юрием Дмитриевичем.

На многое из территориального наследства по своим родителям Софья Витовтовна имела права, в частности, на Смоленское княжество. Но им управлял теперь королевский наместник. Оно стало воеводством. Так что московские войны с Великим княжеством, начавшиеся в 1492 году, имели основанием не только однозначную агрессию.

Дочь Витовта, под стать отцу, имела нрав весьма горделивый, прославилась своей решительностью по отношению к князьям-недругам. Во время свадьбы Василия II с Марией Ярославной 8 января 1433 сын казначея Иван Кошкин донес Софье, дескать, сын Юрия Дмитриевича явился на свадьбу в золотом поясе, украшенном драгоценностями, который, якобы, раньше принадлежал московскому княжескому дому, украден тысяцким Вельяминовым и отдан Ивану Всеволожскому. Тот передал его сыну звенигородского князя Василию Юрьевичу Косому.

Софья Витовтовна прилюдно сорвала этот пояс с Василия Юрьевича – обострив до предела отношения между звенигородским и московским княжескими домами. Прямо со свадьбы, гласит Симеоновская летопись, опозоренные князь Василий Косой и его брат князь Дмитрий Шемяка, побежали к отцу в Галич.

О золотом поясе Дмитрия Донского ходит не мало легенд: написано много статей, книг, известна картина XVдожника П.П.Чистякова, посвященная этому инциденту на свадьбе Василия Темного. «Много зла с того началося», гласит летопись. Но вот парадокс: факт известный, а историки до сих пор спорят, кому принадлежал этот пояс и права ли Софья Витовтовна? Так ли или иначе, но она заварила такую кашу, которая принесла и ей, и многим другим людям много горя.

Князь Юрий Дмитриевич буд то ждал такого случая, вместе с сыновьями и обиженным великой княгиней боярином Иваном Всеволожским, тут же двинулись в поход на Москву. Василий II собрать рать не успел и после противостояния на Клязьме, в двадцати верстах от столицы, предпочел укрыться вместе с матерью и молодой женой в Твери.

Заняв великокняжеский стол, Юрий Дмитриевич выделил племяннику в удел одну Коломну. Он почувствовал себя настолько уверенно, что занялся денежной реформой: стал бить монету с изображением своего покровителя – Георгия Победоносца, поражающего змия, изображение, которое станет гербом Москвы на все последующие времена. Но недолго посидел в Кремле, ибо, гласит Ермолинская летопись: « московские князья, и бояре, и воеводы, и боярские, и дворяне, от мала до велика» потянулись, к изгнаннику. «Не похотели» служить бывшему удельному князю. И как ни уговаривали отца Василий Косой и Дмитрий Шемяка, рассчитал Юрий Дмитриевич, что прочнее и выгоднее ему оставаться в Галиче, на чем и «замирился» с Василием Васильевичем, вернув ему великое княжение. Может быть, сказались заветы матери, великой княгини Евдокии Дмитриевны, держаться «снопом». Может, нашла свои ходы великая княгиня Софья Витовтовна. Мстительность ее была страшной, это она настояла, чтобы у пойманного боярина Всеволожского великий князь «очи вынул» – ослепил врага.

Воспользовавшись сумотохой, Василий Косой провозгласил себя великим князем Московским. Таким нахальством возмутились даже его братья и предложили Василию Васильевичу вернуться в Кремль. Но Косой не спешил отказываться от своей затеи, отправился в Кострому собирать ратников против великого князя Василия II. Войска противников встретились при селе Скоретине. В битве Косой попал в плен, отвезен в Москву на суд бояр. Те постановили: за вероломства ослепить Косого. Василий II согласился с боярами. Разумеется, братья несчастного стали ждать случая для отмщения, по принципу: око за око.

Словом, великой княгине пришлось хлебнуть горя, коего хватило бы и на десятерых: пережить и страх перед очередной эпидемией моровой язвы 1439–1441, и ужасы московских пожаров 1438 и 1444 (тогда Софии Витовтовне с невестками, детьми и внуками пришлось бежать из Москвы в Ростов), голод и засуXV 1422 и 1444, и неоднократные захваты в плен ее родственников и ее самой, заточение (вначале в Звенигород, затем далеко от Москвы).

В 1445 году Василий II выступил против татар, занявших Нижний Новгород, и попал в плен. В битве на Нерли он потерял от сабельного удара несколько пальцев на руке, а на голове его потом насчитали тридцать ран. Татары отослали в Москву княгине Софье нательный крест сына, чтобы она не усомнилась в беде сына. Софья Витовтовна выкупила Василия за огромную по тем временам сумму в 25.000 рублей. Сбор таких средств вызвал среди московского боярства смуту и несогласие.

Но, самым тяжким испытанием были события 1446 года, когда Шемяка, брат Косого, берет Москву, ослепляет Василия II. В то же время в Москве случается грандиозный пожар. Народ в панике бежит. Уезжают из Москвы и слепой, теперь уже князь Василий II Темный, Софья Витовтовна с невесткой и детьми. Софья Витовтовна направляется в Тверь, великий князь,Мария Ярославна с детьми – в Ростов. Не доехали. Шемяка ловит их на дороге и отправляет Василия II с женой и детьми в ссылку в Углич, о «хитрую бабу литовскую» – в Чухлому, затем в Каргополь, куда и сам вскоре пребывает. В феврале 1447 года Василий II Тёмный послал к Дмитрию Шемяке боярина Василия Феодоровича Кутузова со словами: «Какая тебе честь и хвала держать в плену мою мать, а свою тетку, или ты хочешь этим отомстить мне? Ведь я теперь сижу на своём великокняжеском столе». Шемяка стал советоваться с боярами и говорил им: «Братья, что мне томить тётку и госпожу свою, великую княгиню? Сам я бегаю, люди надобны самому, они уже и так истомлены, а тут еще надобно её стеречь, лучше отпустим её». Он отправил ее в Москву в сопровождении знатного боярина Михаила Сабурова. Василий Васильевич выехал навстречу матери в Троице-Сергиевский монастырь и вместе с ней поехал в Переяславль. При этом отправленные сопровождать её боярин и дети боярские перешли на службу к Василию II Темному.

Темный, Василий Темный! Теперь как никогда нужна была великому князю безотказная и единственная верная советчица – Софья Витовтовна. И это ее имя будут связывать современники с благополучным разрешением так называемой «скорой татарщины».

В 1451 году княгиня вместе с новым митрополитом Ионой, несмотря на свои 80 лет, активно участвовала в обороне столицы от нападения ордынского царевича Мазовши. Как явствует ермолинская летопись, Василий Тёмный не успел собрать силы и вышел из города Москвы, а в осаде оставил митрополита Иону, да мать свою, великую княгиню Софью и свою жену, великую княгиню Марью, а сам пошел к Тверскому рубежу. « Месяца июля, во 2-й день, пришел к Москве царевич, Сеид-Ахмедов сын, а с ним великие князья ордынские и Едигер со многими силами и зажгли дворы все на Посаде. Ветер же понес огонь на город со всех сторон, и была мука великая всем людям.

И случилось чудо. Безо всякой видимой причины царевич Мазовша ночью бежал, бросив весь свой лагерь и обоз. Татарское войско последовало за ним». Летописец объяснял: из-за «великого шума» в Кремле, который враги приняли за возвращение в Москву великокняжеского многолюдного отряда.

Народная же молва говорила о другом: будто велела Софья Витовтовна всем московским бабам выйти полночным временем во дворы, начать бить что есть силы в медные котлы и всеми возможными способами «голос подавать». Поднятый москвичками грохот и спугнул татар.

Молва связала ее имя и с одним недобрым делом, избавившим великого князя-слепца от не перестававшего мечтать о московском престоле Дмитрия Шемяки. В Новгород, где тот скрывался, был послан дьяк Степан Бородатый. Он сумел склонить на свою сторону одного из приближенных Дмитрия Юрьевича, через него добрался до княжьего повара и угостил врага отравленной курицей.

После потери зрения Василий Темный вынужден был торопиться, в том числе и с браком сына, Ивана III, чтобы обеспечить себе поддержку среди могущественных удельных князей. Выбор пал на Марью Тверичанку, дочь великого князя Тверского Бориса Александровича. Свадьба состоялась, когда жениXV едва исполнилось двенадцать лет.

В старости Софья ушла в Вознесенский монастырь под именем Евфросиния (в схиме Синклитикия), в котором она строила храм Вознесения, начатый ещё женой Дмитрия Донского княгиней Евдокией. Храм этот и Софья Витовтовна достроить не успела — удалось довести стены и своды только по кольцо, самый верх сведён не был. Умерла она 15 июня 1453 года и погребена в московском Вознесенском женском монастыре. С 1929 года её останки находятся в Архангельском соборе Москвы.

После её смерти остались богатые волости. В Москве у неё был двор за городом на Ваганькове. Ей принадлежало и подмосковное село Воробьевы Горы, купленное у попа по прозвищу Воробей. Это село перешло от нее любимому внуку, будущему Ивану III Васильевичу. В завещании Софьи Витовтовны перечислены 52 села, которыми, за исключением шести, она распорядилось по своей воле: раздала их Василию, невестке Марии, внукам Ивану, Юрию, Андрею и Борису, и княгине Евфросинии. Больше всех был награждён любимый внук Юрий. Часть сёл было отказано Архангельскому собору.

«Софья и Мария. Первые в истории русской жизни заметные миру свекровь и невестка… Обе литовские женщины: Софья—дочь Витовта, Мария—внучка Ольгерда. Приняв православие, они растворили в нем свое этническое предназначение и остались в истории русскими княгинями, XVдо ли бедно служившими возвышению Москвы»,–заключает известная российская писательница Лариса Васильева.

И служили они, как свидетельствуют факты приведенные выше, не столько возвышению Москвы, сколько укреплению дружбы двух народов.

Дети Василия Дмитриевича и Софьи Витовтовны:

Юрий Васильевич (1395—1400) — прожил всего пять лет.

Иван Васильевич, (1396—1417) скончался по дороге из Коломны в Москву в результате «мора», спустя всего полгода после женитьбы на дочери князя Пронского и получения в удел Нижнего Новгорода

Даниил Васильевич (1400—1401) — умер от мора

Семён Васильевич — умер от мора

Анна Васильевна (1393— август 1417) — первая дочь князя, ставшая женой византийского императора Иоанна VIII Палеолога.

Анастасия Васильевна в 1417 году вышла замуж за киевского князя Александра Владимировича (Олелько).

Василиса Васильевна — первым браком за суздальским князем Александром Ивановичем Брюхатым, вторым за нижегородским князем Александром Даниловичем Взметнем.

Мария Васильевна — с 1418 года замужем за Юрием Патрикеевичем, князем Стародубским; от этого брака происходят князья Патрикеевы, а от них — князья Куракины и Голицыны.

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >