|
|
Алексей Гудзь-Марков |
|
- |
Форум славянских культур |
|
БИБЛИОТЕКА |
|
|
|
Алексей Гудзь-МарковИстория славян16.9. Русь 1189 -- 1193 гг.А на другом конце Руси, в суздальском ополье, 10 ноября 1189 г. [по Лавр. списку] скончался епископ Лука. 11 ноября Всеволод Юрьевич с игуменами, монахами и клирошанами положили Луку в Успенском соборе Владимира на Клязьме. В 1189 г. 24 сентября у Всеволода Юрьевича умер сын Глеб. И в том же году родился другой сын, названный в крещении Георгием (Юрием) в честь деда Долгорукого. Недаром Всеволода прозвали на Руси Большое гнездо. Дети у этого князя рождались едва ли не ежегодно. 19 апреля 1190 г. скончался Святополк Юрьевич, шурин Рюрика Ростиславовича. Его погребли в Киеве в каменном соборе св.Михаила, построенном его прадедом великим князем Святополком II Изяславовичем в 1093 -- 1113 гг. С кончиной правнуков Святополка II его потомство по мужской линии на Руси фактически пресеклось. Видно, сказалась и дурная слава Святополка II. Отшатнулись от его потомков и бояре, и черные люди, и жили они на Руси скромно, кормясь в небольших уделах милостью более жизнеспособных кланов Ярославовичей. В 1190 г. в Белгороде похоронили епископа Максима, и Рюрик Ростиславович посадил епископом своего духовного отца -- игумена св.Михаила "Андреяна Выдобычиского". А из Суздальской земли в Киев приехали послы от Всеволода Юрьевича просить митрополита Ни-кифора назначить епископом Залесской земли духовника князя Иоана. 23 января 1190 г. в Киеве Иоан был посвящен в епископы. А 25 февраля Иоан уже служил в Ростове Великом. Сам Всеволод Юрьевич в это время находился там же, в Ростове "в полюдьи" [Лавр. летопись 1 190 г.]. Видно, русские князья XII в. не чуждались обычаев русских князей Х в. и сами подобно киевскому Игорю каждую зиму, если не находились в военном походе, выходили в полюдье. Впрочем, Русь Северо-Восточная в XII в. своими объемами едва уступала Руси Южной Киевской IX -- XI вв. Только земли ее были севернее, лесистее и климат суровее. Власть же в ней в XII в. была в одних руках. На уделы земля не дробилась, и мощь Владимирской Руси мало-помалу сравнялась с мощью Руси Киевской, а позже и превзошла ее. Но уже в XIII в. дети Всеволода Юрьевича стали дробить Северо-Восточную Русь на отдельные княжества, и их земли стали переживать то же, что и Киевская Русь в XII в. -- усобицы и наведение степняков на противников. Но мы забежали вперед. 10 марта 1190 г. Всеволод Юрьевич выехал из Ростова в Суздаль. И 13 [или 17] марта князь приехал во Владимир на Клязьме. Это были вехи зимнего полюдья Всеволода. Ибо 20 февраля 1190 г. у Всеволода родился сын, в крещении нареченный Федором, и "тогда сущю князю великому в Переяславли в полюдьи" [Лавр. летопись II 90 г.]. Маршрут зимнего полюдья Всеволода Юрьевича получается таков: 23 января 1190 г. -- Ростов Великий; 20 февраля -- Переяславль Залесский; 10 марта (уже 1191 г.) -- вновь Ростов Великий; 13 (или 17) марта, проехав Суздаль, Всеволод вернулся во Владимир на Клязьме. А вскоре должны были начать вскрываться реки. Но вернемся к делам Западной Руси. В 1 190 г. они приняли весьма интересный оборот. Бела III поставил для своего пленника Владимира Ярославовича шатер на вершине башни. С "веже каменое" и осматривал красоты Центральной Европы Владимир, утешаемый попадьей и двумя сыновьями. Но то был сын Осмомысла, русский князь Ярославович. В одну из ночей Владимир изрезал шатер, свил "оужище" и "свесися" с башни, да не один, а с поповной и детьми. Среди сторожей у Владимира было двое "во приязнь". Эти люди довели князя до Германии. Когда Генрих VI узнал, что попавший к его двору русский есть никто иной как "сестричичь" Всеволода Юрьевича, он принял Владимира с величайшей лаской и честью. Скоро германский король отправил Владимира к Казимиру Польскому, веля довести князя до Галиции. Владимир Ярославович, стремясь оправдать подобное обхождение, посулил при германском дворе давать церкви [латинской] две тысячи гривен серебра "до года". Казимир приставил к гостю своего мужа "Миклая " и отправил их в Гали ч. Стоит ли говорить, что галичане, заслышав, что Владимир Ярославович близко, тотчас выгнали Андрея Венгерского и с радостью распахнули ворота пусть и перед беспутным, зато своим князем. Сев в Галиче, Владимир Ярославович стал слать в далекий Владимир на Клязьме, моля "оуеви" своего Всеволода Юрьевича помочь удержать волость. Это была попытка возобновить старый союз Галиции и Суздаля эпохи Долгорукого. Всеволод перспективы подобного союза оценил положительно и разослал послов ко всем русским князьям и даже к "королеви в Ляхы", дабы те целовали крест на том, чтобы не искать галицкого стола под Владимиром. И никто не посмел преступить крестное целование. А в Киеве в 1190 г. Святослав Всеволодович оценил своего внука Давида Ольговича с "Игоревною" [уж не с дочерью ли Игоря Святославовича Север-ского?]. В первой половине 1190 г. половцы не посмели вторгаться на Русь и охотно примирились со Святославом Всеволодовичем и с Рюриком Ростиславовичем. И поехали те могучие князья, в относительном согласии правившие Южной Русью, в ладьях к устью "Тесмени". Там князья охотились и пировали и "тако наглоумистася" вернулись по своим теремам. Осенью 1190 г.Святослав Всеволодович велел схватить князя торков "Кондоувдыя" по своей на него "обаде". За что Святослав обиделся на торка, неизвестно. За "Кондоувдыя" вступился Рюрик Ростиславович. Это тем более понятно, что Торческ, столица поросья, находился в его ведении. Может быть, князь торков и попал в опалу к Святославу, что не ходил в его воле, а больше слушал Рюрика. Святослав не мог не считаться со сватом Рюриком и "Кондоувдыя" отпустил. А князь торков, "не стерпя сорома", поехал не на Рось, а к половцам в степь. Вскоре "Кондоувдыя" с радостью встречали у половецкого хана "Тоглыеви". Тюрки быстро нашли общий язык, и мысли их потекли в одном направлении. Стали думать, как отомстить Святославу Всеволодовичу. А Святослава в Киеве не было. Он уехал за Днепр на встречу с братией своей -- Ольговичами. Уехал из Белгорода в Овруч и Рюрик Ростиславович. И остался в городе Торческе лишь Ростислав Рюрикович. Ипатьевская летопись повествует, что Кондоувдый с половцами осенью 1190 г. сжег острог города "Чюрнаевъ" и взял там двух жен и челядь. Правда, неясно, чьи были жены и челядь [уж не наложницы ли Святослава Всеволодовича?]. После того половцы "Легоша по Висемь". А как отдохнули кони, кочевники поехали к "Боровомоу" и, узнав, что в Торческе сидит Ростислав Рюрикович, отступили в степь. А отношения Ростиславовичей и Ольговичей стремительно охлаждались. Но, к счастью для Южной Руси, дело окончилось миром, и Святослав Всеволодович поцеловал крест к Ростиславовичам "на всей ихъ воле". Зимой Ростислав Рюрикович со своими "мужами" и черными клобуками поехал изъездом до "Протолчии" вниз по Днепру и в "лоузе" Днепра [на луговине] захватил множество половецкого скота и полона. С тем князь стал отступать на Рось. Половцы перешли Днепр вброд и в трех днях пути от Днепра на "Ивле" настигли Ростислава Рюриковича. Половцев вели "Колдечи. Кобанъ. Оуроусовича оба. и Бегъбарсъ Акочаевичь четвероже". Приехал к орде со своим полком и "Ярополкъ Томзаковичь". Судя по имени этого хана, знать Руси и половецкой верхушки смешивалась. Особенно тесно родством с половцами были связаны Ольговичи. Увидев вознесшиеся в небо стяги Ростислава Рюриковича, половцы оторопели. Этого князя никто в степи не ждал. Шестьсот их воинов черные клобуки схватили, а остальных посекли. За хана Кобана взяли "искупъ". Вернувшись в Торческ, Ростислав Рюрикович за-собирался к отцу в Овруч. А Рюрик Ростиславович сидел в Пинске у тещи и был поглощен организацией похода наЛитву. Там же, в Пинске, справляли свадьбу Ярополка Юрьевича [правнука Святополка II]. С походом на Литву ничего не вышло, ибо снег "стече" и в леса, на берега Немана, ни на санях, ни на колесах пройти было невозможно. Зимой половцы подошли к Руси и взяли языка "во Воротцехъ", стремясь узнать, кто из князей где находится. Половцы узнали, что Святослав Всеволодовтич с полками стоит у "Коульдерева". Этого оказалось достаточно для того, чтобы половецкие кони помчались в степь. Святослав Всеволодович послал в Канев сына Глеба, а сам поехал в Киев. И снова, как только в степи стало известно, что Святослав уехал от южных рубежей Руси, половцы с "Коунтоувдеемь" поспешили к "Товаромоу". Глеб им закрыл дорогу у "Товарова", и половцы побежали к Роси. Лед под половцами обломился, и те, кого не побили, утонули. Но многим удалось ускользнуть за Рось в поле, и среди счастливчиков был "Коунтоувдеи". В 1191 г. хорошо нам знакомый Игорь Святославович Северский, бывший в ту пору зрелым и мудрым мужем сорока лет, выступил в степь. Но так далеко, как в 1185 г., князь не заходил и, набрав скота и коней, скоро вернулся на Сейм. Зимой 1191 г. Игорь с братом Всеволодом, женатым на дочери хана Кончака, вновь ходил походом в степь. С Игорем шли три сына Святослава Всеволодовича -- Всеволод, Владимир и Мстислав. Пустил в зимний поход сына Ростислава и Ярослав Всеволодович. Еще один Ольгович -- Олег Святославович -- пустил в поход сына Давида. Игорю старшие Ольговичи доверяли как себе, считая, что северский князь весьма искушен в ведении степной войны. Полки двигались до реки Оскол. Половцы отвели в глубь степи вежи и стали ожидать Ольговичей. Игорь, побоявшись повторения трагедии 1185 г., ночью отступил от Оскола. На рассвете половцы поспешили в погоню, да не угнались. Опыт Игоря сказался и в том, что в зимний поход 1191 г. шли лишь всадники и войско было мобильно и не рисковало тем, что может отстать пехота. Все лето Святослав Всеволодович с Рюриком Ростиславовичем простояли с полками у Канева "стерегоучи земли Роуские". Осенью "лепшие моужи" из черных клобуков стали просить у Рюрика Ростиславовича сына Ростислава идти в поход на половцев "на Доунаи". И сам Ростислав просился в поход и послал к отцу мужа "Рогъволода". Но урок несчастного похода к Дону 1185 г. был свеж в памяти князей старшего поколения, и Рюрик сына к Дунаю не пустил. Зимой Рюрик Ростиславович послал своих людей к половцам по "Коунтоувдея". Половцы бежавшего торка схватили, сделав это не бескорыстно, и привезли к Рюрику. Князь отпустил половцев с дарами, а "Коунтоувдею" дал город "Дверенъ" на Роси. В Залесской земле 28 июля 1192 г. в древнем Суздале Всеволод Юрьевич устроил "постригы" сыну Юрию. Это был старинный индоевропейский обычай, упоминавшийся при рассказе о западных славянах. Он ознаменовывал передачу отрока от опеки матери заботам отца. Юного Юрия назвали в честь деда Долгорукого, и его постриг имел особое значение для суздальцев. Ведь именно Суздаль служил резиденцией Долгорукому. После пострига Юрия посадили на коня, и великое торжество охватило Суздаль. Присутствовал на древнем языческом по сути празднике и новый епископ Северо-Восточной Руси Иоан. К слову сказать, обряд пострижения при посвящении в монахи у христиан едва ли старше славянской традиции пострижения отроков при их возмужании и переходе в разряд юношей. В 1192 г. Ростово-Суздальская земля продолжала расцветать под заботливой и твердой десницей Всеволода Юрьевича. Во Владимире на Клязьме 22 августа владыка Иоан в присутствии князя торжественной службой освятил начало строительства храма Рождества Богородицы. В то же время побелили известью Успенский собор Владимира и обновили церковь пресвятой Богородицы в Суздале. В 1192 г. Всеволод Юрьевич вел работы по расширению и укреплению владимирского детинца. В 1192 г. в большом княжеском гнезде Всеволода появился еще один птенец, названный в честь прадеда Мономаха Владимиром, а в крещении нареченный Димитрием. Осенью 1193 г. Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславович съехались с половцами в Каневе. Ростислав Рюрикович привел в Канев ханов "Акоуша и Итоглыя", именуемых "Лоукоморци". Это были тюрки, кочевавшие в Северном Причерноморье, у Луки моря. Такую луку Черное море выгибает при устье Днепра и Днестра, хотя Азовское море при устье Дона также представляет собой своеобразную луку, скорее походящую на острый угол. Половцы "Лоукоморьские" охотно шли на примирение с Русью, ибо наверняка так или иначе участвовали в обмене товарами между Восточной Европой и греческими городами Крыма, Малой Азии и юга Балкан. Выгоды от мира и торговли для лукоморских половцев [как в свое время для нижнеднепровских скифов] были предпочтительнее сомнительной удачи на войне. Сложнее обстояло дело с половцами левобережного поднёпровья. От их веж приехали "Боурчевичи" и стали за рекой напротив Канева. "Боурчевичи" заявили, что русские князья должны приехать к ним за Днепр. Святослав и Рюрик возразили, что ни при дедах, ни при отцах их того не бывало, чтобы русские князья ехали к половцам. Так Боурчевичи и уехали прочь, не помирившись. А "Лоукоморци" искренне просили мира. Да Святослав Всеволодович не пожелал, хотя Рюрик его и уговаривал на мир. Не помирившись с половцами осенью, Рюрик предложил Святославу зимой пойти походом в степь "земле стеречи". Святослав отказался, сославшись на то, что "жито не родилося". Рюрик Ростиславович засобирался в зимний поход на Литву "деяти ороудеи своих". Это не понравилось Святославу Всеволодовичу, ибо он зимой собирался поехать на левый берег Днепра "своихъ деля ороудеи" [решать свои дела]. Пришлось Рюрику остаться стеречь Русскую землю. Как только пришла зима и замерзли реки, приехали послы от черных клобуков к своему любимцу Ростиславу Рюриковичу звать в поход на половецкие вежи. Князю предложение пришлось по душе, и он забросил зимнюю охоту в устье Припяти и поспешил от "Чернобыля в Торцькыи" на Рось, не повидав отца. Ростислав сказал своей дружине, что до того, как отец выступит наконец в Литву, они успеют сходить в степь. Сборы в поход заняли три дня. Послали в "Треполь" к Мстиславу Мстиславовичу [быть может, сын Мстислава Ростиславовича Храброго, умершего в Новгороде, но он был очень юн в 1193 г.]. Тот князь приехал за Рось с "Здеславомъ с Жирославичемь". И пошла молодежь изъездом по степи. На реке "Ивле" удалось схватить стражи половецкие. От них узнали, что стада лежат в одном дне пути "по сей стороне Днепра по Роуской" [то есть на правобережье Днепра]. Князья с дружиной И черными клобуками всю ночь по снегу мчались в указанное место и на рассвете, словно внезапно налетевший ветер, напали на половцев. Видно, Ростислав шел так быстро, что даже половецкие кони не могли донести весть о его приближении к вежам. Урок похода 1185 г. пошел впрок русским князьям. На Рось спутники Ростислава гнали тучи скота, коней и полон. Половцы настигли Ростислава, но, увидев его силу, побоялись напасть. Так и шли кочевники до змиевых валов над Росью, по-волчьи глядя на реявший в ясном зимнем небе стяг Ростислава Рюриковича. Ростислав приехал в Торческ на рождество и сразу поспешил в Овруч к отцу с "саигаты" [с дарами]. А Рюрик все собирался в поход на Литву. Да снова не кстати приехали послы от Святослава Всеволодовича, говоря, что, если сын "зачалъ рать", следует идти в "Роусь" стеречь землю. Пришлось Рюрику Ростиславовичу с полками оставшиеся зимние месяцы простоять под Василевом на р. Стугне. А сын его отпросился к дяде Давиду в Смоленск. Скоро подарки, привезенные из степи, раскладывали перед Давидом Ростиславовичем в хоромах при устье Смядыни под Смоленском. Дядя, глядя на племянника, наверняка подумал, что не перевелись молодцы среди Ярославовичей. У самого Давида в 1193 г. родился сын Мстислав, в крещении нареченный Федором. Когда Всеволод Юрьевич узнал, что Ростислав Рюрикович в Смоленске, а был князь зятем Всеволода, он пригласил его к себе с дочерью в Суздаль. А во Владимире на Клязьме 23 июня 1193 г. в полночь начался пожар, бушевавший до заката. Погорели четырнадцать церквей и половина города. Остаток зимы 1193 г. Ростислав провел в Залесской земле, одаривая могучего тестя "саигаты". И лишь по весне князь с дарами вернулся в Южную Русь. А половцы воевали по "Оубережи" [по берегу Днепра, ниже устья реки Стугны]. В начале весны Святослав Всеволодович поехал в город Карачев, на южное пограничье дремучих вятичских лесов. Скоро Святослав созвал Ольговичей в "Роговъ". Из Чернигова приехал Ярослав Всеволодович, а из северских земель приехали Игорь и Всеволод Святославовичи. Решили Ольговичи вернуть Чернигову его бывшую волость -- Старую Рязань. Послали в Суздаль к Всеволоду Юрьевичу, зная, что у него к рязанцам свой счет. Но Всеволод был занят далеким от войны делом. И пришлось Святославу Всеволодовичу из Карачева ехать не к Старой Рязани, а к среднему Днепру. По пути из Карачева князь занемог, и везли его летом в санях, ибо "нечто извергълося емоу на нозе". В Вышгороде Святослав, плача, поцеловал гробницы Бориса и Глеба и хотел приложиться к гробу своего отца Всеволода Ольговича, да поп отошел с ключом. И поехал Святослав, досадуя, в Киев. В Вышгороде Святослав был в пятницу, а в субботу князь молился в церкви св.Кирилла в Киеве. Это была последняя церковная служба великого князя, и он это чувствовал. В понедельник Святославу Всеволодовичу доложили, что из Византии приехали сваты просить за царевича внучку князя Офимью, дочь Глеба Святославовича. Святослав выслал к сватам киевских бояр. А у самого князя силы убывали с каждым часом. Стал отниматься язык. Святослав принял монашеский постриг и послал к свату Рюрику Ростиславовичу. В июле 1194 г. Святослав Всеволодович, старейший из Ольговичей, скончался. Его положили в монастыре отца -- св. Кирилла. Со смертью Святослава закончился хрупкий мир, зиждившийся на равновесии интересов различных княжеских семей, городов, бояр и волостей.
|
|
СЛАВЯНСТВО |
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия Сычева Редактор Вячеслав Румянцев |
