Родственные проекты:
НАРОДЫ:
◆ СЛАВЯНСТВО
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
БИБЛИОТЕКИ:
Баннеры:
Прочее:
|
Дороги славянства
29 апреля 2016 года Наталья Советная отметит знаменательную дату в своей
жизни. Редакция “Славянства – Форума славянских культур” поздравляет Наталью
Викторовну с юбилеем, желает ей добра, счастья и вдохновения!
***
Ухватившись за луч уходящего лета,
К небу тянется чины
последыш-росток,
И в его хрупком теле невидимо где-то,
Зреет смысл бытия и
начала – итог…
***
Дубы и сосны в три обхвата
С обрыва
к тучной осоке
Устало опустили лапы, –
Змеились корни на песке…
Туманом утренним объята,
Бегу босая, налегке,
По ним, корявым, как по
трапу,
К моей таинственной реке.
Сюда, средь вековых деревьев
Путь
отыскав, лучится свет.
За ним ныряю, сбросив тени
И росный оставляя след.
Вдоль берегов крутых, суровых
Плыву, плыву – в сиянье дня!
И смотрит
счастия подковой
Младенец-месяц на меня.
СТИХИИ
Застывшим
солнцем в капельках смолы
Волна морская, берег окропляя,
Явила связь
стихий с небесным краем
Застывшим солнцем в капельках смолы!
В
янтарный одуванчиковый май
Весна, цветущим светом озаряя,
Плеснула нам
Божественного Рая:
Янтарный одуванчиковый май…
В медово-яблочный
созревший Спас,
Плоды земные в храме освящая,
Омыла благостью вода святая
Медово-яблочный созревший Спас.
Лампадка осени – светильник-лес,
Огнём купинным землю согревая,
Рассыпал листья – радость даровая! –
Лампадка осени – светильник-лес.
Надеждой тёплой в искорках снегов
Крещенский день, просторы осеняя,
Благословил союз зимы и мая –
Надеждой
тёплой в искорках снегов.
Воскресшим Солнцем в пламени сердец
Любовь
людская, мир от зла спасая,
Связала Край земной да с Небокраем
Воскресшим
Солнцем в пламени сердец!
ТИШИНА
Какая нынче тишина!
Как
замер лес, почти не дышит:
В его ветвях поёт весна,
Щебечет нежно в кронах
пышных!
И даже в трелях – ти-ши-на…
Последний снег к земле прижался
И тает, слушая…
Весна –
Само величие, державность!
И тишина. И тишина…
***
Памяти поэта и воина Игоря Григорьева(1923-1996)
Нынче
по старинке заянварилось,
Гул дорог заглох в сугробах тучных,
Кроткий
день в расшитых русских валенках
Давнею мелодией озвучен:
Звоном
бубенцов и песней нянюшки,
Завываньем жалобным метелиц,
Смехом детства,
хрустом мёрзлых варежек,
Вздохами влюблённых юных девиц...
Тонет
город в белых-белых россыпях
Искрами пронизанных снежинок,
Зажигает фонари
раскосые
Огоньками лунных половинок.
В сумерках
таинственно-сиреневых
Летний сад поскрипывает снегом –
Бродят по аллеям
тени гениев,
Не знакомых с 21-ым веком...
Январь, г. С-Петербург
***
Не случается так, не бывает –
С дубом рядом берёзке не
вырасти:
У корней его хлебного пая
Тщетно будет просить, словно милости.
Станет, бедная, мучиться жаждой,
Побледнеют листочки холодные,
И
завянет, засохнет однажды –
Нелюбимая, неугодная…
***
Вознеслись до небес дерева, дерева,
В величавой застыли суровости.
Затаилась ночная хозяйка - сова,
Смолкли птицы в молитвенной кротости.
Даже ветка не вздрогнет, боясь уронить
Нежно-зыбкое снежное крошево.
Серебрится метелями свитая нить
Из кудели забытого прошлого.
Ах,
куда ни посмотришь - торжественный лес
Преисполнен таинственной мудрости!
И сугробов искристых воздушный замес
Щедро сдобрен морозцем и вьюжностью…
В зачарованной чаще по снегу брести
Средь берёз, чистотой причащающих…
И осенняя тьма далеко позади,
А просвет - золотисто-сияющий!
***
За вагонным окошком растворяются тени,
И глазам не догнать блеск
холодной реки.
Вдруг мелькнёт полустанок смутно-тайных сомнений.
Перекрёстки раздумий, как в ночи светляки.
Позовут и исчезнут, словно
канут в болото,
На трясину похожа заоконная мгла.
Привидения мрака
открывают охоту
За мгновеньями жизни в отраженьях стекла…
Раздвигая
пространство, в даль врезается поезд,
Мчится, встречами грезя, в покаянный
рассвет.
А восход, разгораясь, словно жгучая совесть,
Сыплет жаркие искры
на дорожный билет.
Путь
Один лишь раз – лет в пятьдесят –
Так
шторм бушует безудержно,
Как будто легион бесят
Купается в купели
снежной!
Повсюду снег – вдали, вблизи,
Шагну – и сразу утопаю.
Звоню, зову: «Такси! Такси!» –
Лишь вьюга без конца и края…
Мне ветер
затыкает рот,
Из-за угла толкает в спину,
А я иду, иду вперёд,
Лбом
упираясь в исполина.
Гудит пришелец-ураган,
Сугробы страхов наметая,
А я иду, я – на таран! –
В цветущие объятья мая.
ТРУТОВИК
Доживает пенёк на высоком пригорке.
Осень знобкая
серою болью прогоркла.
Поистлела давно
озорная листва,
Почернела,
морозом побита трава…
Остановится вдруг торопливый
прохожий:
Умирающий пень удивил-растревожил.
– Глянь-ка: гриб-трутовик
словно праздничный рюш –
Вьётся змеем-удавкой, льстивой хваткою дюж!
С ним пенёк, словно франт, хоть одёжка тесна…
– Ах, красавец!
Так
смерть показалась красна.
***
Вокруг обломков развалившейся
избы,
Как будто у могилы верный пёс,
Который в горе о себе забыл,
Печальный сад смиренно службу нёс.
Деревья сгорбились под тяжестью
плодов,
А ветви надломились, застонав,
И, словно горький плач, их вдовий
зов
Катился спелым яблоком меж трав…
***
Памяти поэта
Александра Гусева
Декабрь разнежен возвратным теплом,
Умыт и
причёсан туманным дождём.
Растаяли снеги – их нет и следа!
Струится по
травам живая вода…
Воскресшая зелень – не сказочный сон?
Вчера лишь
звучал погребальный канон,
А ныне – живительной силы полна
Явилась на
землю святая весна!
В былиночке каждой – и чудо, и весть,
И Бог,
претерпевший распятие, – здесь!
…Так, тлена вкусив, возвратился Поэт
Из мира иного в декабрьский рассвет.
***
Тополя, тополя,
вдоль родимых дорожин
Вас, как буйных коней, у обочин стреножил
Век
короткий и яркий – даль, простор, облака,
Вдоволь тёплого солнца и от звёзд
молока.
Деревца во дворе из далёкого детства…
Я спешила расти (ах,
безумное бегство!)
Вёсны, вёсны летели светоносным дождём,
А вы белой
печалью затужили… О чём?
Летним снегом пушистым, этой праведной ложью,
Осыпали пути да бурьян бездорожья.
Разбежались тропинки, побратавшись с
бедой.
И снежило, снежило над моей головой.
Заметелилась жизнь… Но куда
же мне деться
От смолистого времени – памяти детства!
…И взъярилась, как
в сказке, баба-ведьма – пила –
Мой табун тополиный прогнала... Прогнала?
МОЛИТВА
Быть частицею света удостой меня, Боже!
Научи так любить, чтоб себя
забывать,
И мирить там, где кто-то примириться не может,
И помочь там,
где правду упрятал вдруг тать.
Где царит безысходность, дай посеять
надежду,
Где согнула беда, дай подставить плечо,
На озябшую душу дай
набросить одежду
Покаянных молитв, что шепчу горячо.
Удостой меня,
Боже, чтобы я утешала,
И прощать боль обид Ты меня научи,
Напои
состраданьем, дай любовь мне и жалость,
Укрепи, чтоб помочь заплутавшим в
ночи.
В темноте бренной жизни дай лампадку затеплить,
Быть сияньем
свечи дай во мраке сплошном,
В час, когда я угасну на земном белом
свете,
Свет иной обрести дай мне в Царстве Твоём…
ИЮЛЬ 2008 года
Памяти 90 - летия расстрела
святого Царя Николая II с Семьёй
Восемнадцатый год…
В том июле, в семнадцатый день,
В середине
тепла зародилось начало
Самой страшной из всех родовых, всенародных измен,
Когда Царь погибал, а страна – промолчала!
На могиле-дороге ногами
топтала его,
Называла в учебниках школьных - кровавым,
И, предав, не
узрела: проклятье на плечи легло –
Вновь Голгофа! Поруганы храмы державы!
Не увидела, как по горящей иконе текла
Капля алая, чудом в зарю
превращаясь,
Безъязычные плакали колокола,
Купола без крестов, над тобою
стенали,
Прощая…
Девяностый июль,
Вновь семнадцатый памятный
день.
В середине тепла зародилось начало
Покаянья народа, который
восстанет с колен –
Воля Божья Россию с Царём повенчала!
ВОСКРЕШЕНИЕ
Мне видится из будущего час –
Не близкий он и не такой
далёкий…
Ноябрь в Москве, с дождём, как и сейчас,
Но влажны от него ль
глаза и щёки?
Врата открыты настежь у Кремля –
Идёт, идёт Заступница
России!
И небом вдруг становится земля,
И нет сомнений – Русь врага
осилит!
А следом за «Казанской» и Крестом,
Ступает Мир Ликийских
Чудотворец,
И русский люд зовёт Царя – отцом..
И жив народ – в нём
умер богоборец!
БЛАГОВЕСТ
Февраль говорливый –
Звонарь
в белой рясе,
Поэт на приступках весны –
Он речитативом
Метелей
украсил
Звенящий мотив синевы.
Он колокол неба
Ветрами восторга
Качал над студёной землёй,
Охапками снега –
Давнишнего долга –
Платёж
возвращая с лихвой.
Морозною дрожью
И чудо-громами
Февральский звучал
благовест,
Будил и тревожил
Молитвой-звонами:
–Русь-свята! Россия!
–Я здесь!
С ДУМОЙ ОБ УКРАИНЕ
На севере – ни снега, ни
дождя.
Земля мертвеет, холодом томима.
Платком пушинка реет у гнезда,
Метель – снежинкой пролетает мимо.
Нагая грудь у вспаханных полей.
За
что, декабрь, моим краям – немилость?
Иль растерял снега среди степей?
Сам растерялся? Вьюга заблудилась?
Иль спутал кто привычные пути,
Деля наш белый свет по-человечьи?
Лукавство!
Хоть стократно будь
ретив,
Туманно всё людское и не вечно…
Ах, грозный месяц
матушки-зимы,
Прости упрёк мой легковесно-вольный,
Студи, морозь горючие
громы
И молнии, что жалят сердце больно!
Завей же пушки саваном
снегов,
Пускай ослепнут и заглохнут танки,
Пусть стынет кровь у натовских
шутов
От сиверка и голоса тальянки!
***
Не принимаю!
Нет, не принимаю
Девчонок вежливых услужливый порыв –
И снова в
переполненном трамвае
Стою упрямо в стайке молодых.
Присесть бы мне –
в ногах нет больше правды.
Она на шпильках рядом – «цок» да «цок».
И я за
ней. Спешу не для бравады:
Психея мой обжаловала срок!
Не принимаю…
Нет, не принимаю –
Пока души пылает уголёк! –
Диванного запыленного рая,
Домашних тапок тёплый шёпоток.
ЗЕМЛЯ
Земля, ты плоти каждой
продолженье,
Приют и сущим, и достигшим тленья –
Кто в злобе жил иль жил
любя…
От гор до дна даришь себя!
Ты вся сама – миры и поколенья,
Пространство, время, притяженье.
Ты – тайна тайн. Источник. Прах. –
Хоть
шар земной, хоть горсть в руках.
И, коли брошено зерно,
Твоим теплом
взойдёт оно.
***
Спешу на речной пароходик,
Бегу от
забот, суеты
По шатким трепещущим сходням,
Разинувшим трещины-рты.
Влетаю на борт, как на волю
Из душного плена тревог,
Оставив костюмы и
роли
И «трубки» призывный звонок.
На мне сарафан невесомый
И
пляжная сумка в руке…
Да правда ли это? Не сон ли?
…Босые следы на
песке,
И речка, как бабка-ведунья,
Святой окропляет водой,
Врачуя мне
тело и думы
Журчащей молитвой простой…
***
Дорога. Поле.
Лес чернеет хвойный.
Болота зыбь отпугивает взгляд.
А за ручьём сияет
многоствольный
И льётся мне навстречу светопад:
Как струи молока,
тела берёзок –
Воздушность, легкость, белизны восторг!
И мало, мало слов
мне бойкой прозы,
И не уместен здесь «возможный торг».
Я рифму поищу
стволам лучистым,
Остановлю дорогу-круговерть:
– Замри же на крутых путях
петлистых:
Без красоты душа не может петь!
УТРО
Утро.
Туманная проседь,
Словно бы дождь моросит…
Моет усталая осень
Голые
ноги ракит.
И обрывает наряды
С клёнов прозрачной рукой,
Веток
упругие пряди
Крапает тихой росой.
Даль ныне взору открыта! –
Как
пред иконой святой,
Ветер, смиреньем увитый,
Стих пред её наготой.
***
Прошла пора очей очарованья…
Как ты был прав, великий Пушкин мой!
Уныл ноябрь, и близко расставанье –
Тускнеет день под влажной пеленой.
Деревья серы, небеса туманны,
Пригорок, рыжий от сгоревших трав,
Лежит как
пёс – дождями бит, обманут
Теплом возвратным… – спит, кусты обняв.
И
не дождавшись скорых рук любимых,
У придорожья яблонька стоит
Так
горько одинока и ранима:
Плоды осыпав – плакала навзрыд.
Они катились под колёса джипов,
Пинались равнодушною ногой.
Чурались даже птицы яблок диких.
Но не вернуться яблоньке домой…
А
дождь утих. Рассеются туманы.
Придёт пора очарованья в срок.
И снова
позовут пресветлые поляны,
И вновь в берёзах забунтует сок!
СТОН
Терпеливо-смиренным родственникам алкоголиков
Ты снова
предаёшь… Ты предаёшь!
Глаза в глаза, а третьей лишней – ложь.
И мутный
взор, и голос вдруг чужой –
Хмельной обман скользит, ползёт змеёй…
Запеть бы мне – боль-немота в груди.
Сквозь горечь я шепчу: «Уйди! Уйди!
Ты обещал… Но снова продаёшь
Любовь и душу – тьме бесовских рож!»
Алеет подпись кровью на листе…
Как выжить нам, распятым на кресте?!
Убита песня… Стон глухой в груди:
– Ты только навсегда не уходи!
БРОШЕННЫЙ ДОМ
Заколочены окна дома,
Прохудилась давненько крыша,
На крыльцо походкой знакомой
По-хозяйски никто не вышел.
Запанела
трава на грядках.
Жгуч-крапивы стена глухая
Подпирает заборчик шаткий
Да хранит пустоту сарая.
Обречённая хата слепо
На дорогу глядит
тоскливо,
И с плодами стоит нелепо
У калитки седая слива…
У МЕНЯ НЕТ ДЕРЕВНИ
У меня нет деревни, в которой мой дом,
Нет родного
села, подарившего детство,
Но стучится тревожно в предутренний сон
Хата –
странницей Божьей – и просит согреться.
Дверь открыта, и печка остыла
давно,
Для квартир не пригодный – чугун на загнетке,
Вездесущий паук занавесил окно,
И свалился тряпичный медведь с табуретки…
Пыль сметаю! Огонь разжигаю в печи!
Обнимает теплом благодарная хата…
Но в озябшей ночи торопливо стучит
Снова чья-то изба – и стара, и горбата.
Утешаю, святой окропляю водой…
А в прихожей моей уже новая гостья:
Вместо окон – глазницы, слепая с сумой.
Вслед другая с мольбою:
–
Вернитесь! Не бросьте…
У меня нет села, где родительский дом.
Я
деревню родимую не предавала.
Почему же стучится в предутренний сон
Хата –
странницей Божьей, – чтоб стол накрывала?..
ПОДРАНДА
Памяти сожжённой фашистами вместе с людьми деревни Подранда
Городокского района, Витебской обл. в ноябре 1942 года.
Во
широком поле ветер травы гладит –
Чудится: то ль плачет, то ли христорадит?
Тридцать пять подворий здесь земля кормила,
Сотни губ шептали: «Любая!»
– «Мой милый!»
Сотни рук качали в избах колыбели –
Жили-были люди! –
В небо улетели…
Жалостливый ветер гладит, гладит травы,
Догорают
снеги на кострах отавы,
Сквозь огонь холодный рвётся зелень-сила,
Да
забыло поле, как коса косила.
Помрачилось горем: в пламени качели! –
Порошили пепел чёрные метели.
Во широком поле ветер травы гладит.
То
ли кто-то плачет, то ли христорадит…
ЖАРА
Жарко, ой,
жарко!
Воле-вольной душно,
Солнце обомлевшую землю сушит,
Мучает
жажда, печёт – нету жизни!
Жди-пожди – хоть капелькой с неба брызни!
Раскалилось полюшко, запылило,
Загудели гулом, русскою силой
Колокольни, словно пчёлы на сотах:
– Гэй! Ползёт, дымится гарь из болота!
Жарко, ох, жарко!
Пеклу счёт – не сутки,
Разгорается огонь – не на
шутку.
Хватит ждать, Россиюшка, просыпайся!
Нет воды… Слезами лей –
Плачь да кайся!
МАЙ ПЕРЕМЕНЧИВЫЙ
19 мая, в
день Иова многострадального,
родился святой Царь Николай II.
Изменчивый, предательски контрастный:
Дождливо-вредный и
счастливо-ясный,
Пообещает – да позабудет,
Теплом поманит, а грянет
бурей!
Весенний холод лениво тает,
И так измает в лукавом мае…
Обманно-ласковые дни – длиннее,
А время коротко…
Ой, не успею
Земле я кланяться да сеять семя
Цветов и
нежности, и строчек жменю,
И горстку хлебушка, и слов!
И хочет
Звучать молчание из многоточий…
Май переменчивый: то
щедро-ярки,
То горе-горькое твои подарки:
Иов, Николушка,
страдалец-Царь… –
И радость вешняя, и боль-печаль!
ИЮНЬСКИЙ СВЕТ
Посвящается Царице Александре Фёдоровне с дочерьми –
Великими княжнами
Татьяной, Марией, Анастасией, -
родившимися в июне.
Месяц
розово-фиолетовый
И сиренево-тихо мерцающий,
Зажигающий свечи лета и
Злато - лютиково полыхающий.
Свет Татьяны, Марии, Настеньки,
Александры –
В печали люпиновой,
Но в ночи лиловой погаснет он,
Когда
пули пронзят и невинных их
Бросят на пол в подвале Ипатьевском…
Вспыхнут звёзды алмазно-синие
От костра…
И так горько заплачется!
А пока дни июньские длинные
Васильками украсили платьица.
ИЮЛЬ 2008
года
Памяти 90 - летия расстрела
святого Царя Николая II
с Семьёй
Восемнадцатый год…
В том июле, в семнадцатый день,
В середине тепла зародилось начало
Самой страшной из всех родовых,
всенародных измен,
Когда Царь погибал, а страна – промолчала!
На
могиле-дороге ногами топтала его,
Называла в учебниках школьных - кровавым,
И, предав, не узрела: проклятье на плечи легло –
Вновь Голгофа! Поруганы
храмы державы!
Не увидела, как по горящей иконе текла
Капля алая,
чудом в зарю превращаясь,
Безъязычные плакали колокола,
Купола без
крестов, над тобою стенали,
Прощая…
Девяностый июль,
Вновь
семнадцатый памятный день.
В середине тепла зародилось начало
Покаянья
народа, который восстанет с колен –
Воля Божья Россию с Царём повенчала!
ПРАПРАДЕДУ
Аверьяну Есипёнку
И травы, и лозы, и ливни
Сравняли, размыли, смели
Надгробья, бугры…
Лишь былинный,
Таинственный
дух – не смогли!
Могилы, могилы, могилы…
Где ж родич покоится мой?
Молюсь…
И неведомой силой
Вдруг вижу я душу – живой!
Прапрадед?!
Совсем незнакомый…
И всё же – до боли – родной!
Нашёлся!
Шепчу пред иконой:
«Подаждь… Сотвори… Упокой…»
…И пусть лихолетья
стирают
Ограды и холмики в прах,
В нас дедовы корни – как сваи,
И
дедова вера – в сердцах!
***
Вчера ещё лежали снеги,
Но
ночью дождь прошёл и вот –
Пригорок обнажился пегий,
И почернел наш
огород.
В косматых кронах перекличка:
Звенит со всех
сторон:"Фью-и-и!"
И лягушонок-невеличка
Глазёнки выкатил свои.
В
песочнице малыш лопаткой
Черпает снежную бузу –
Он выливает за оградку
Ведёрком – зимнюю слезу!
***
Цветастой осенью синее неба
синь.
Его таинственность прозрачнее и глубже.
Неуловимое дыханье близкой
стужи:
Цветастой осенью синее неба синь.
Земные ангелы, хранители
полей –
Святые аисты, – управившись с делами,
Уже вдали от гнёзд родных –
с печаль-ветрами
Земные ангелы, хранители полей.
В листве пылающей
всё звонче птичий гам,
Всё громче, явственнее беспокойства звуки:
За
вспышкой лета, что нас ждёт, покой иль муки? –
В листве пылающей всё звонче
птичий гам…
Повисла в сумерках поспевшая луна,
Порозовела –
сочно-яблоневым цветом…
И вдруг почудилось: беременна секретом,
Небесной
тайною – поспевшая луна!
ЦВЕТОК НА МОРОЗЕ
Безжалостно выброшен с корнем
Герани цветок на мороз…
Один на один с долей-горем
Смиренно он тяготы нёс:
То сохнуть оставит хозяйка,
То пОит водой ледяной, –
А он, будь хоть
жарко, хоть зябко,
Сияет румяной звездой...
Не признан цветок и
отвергнут,
Но, брошенный в снег умирать,
Алеет так жертвенно-верно:
Вдруг выйдет хозяйка забрать?!
ВЕНЧАНИЕ
В опустевшей церкви
таинство безмолвья.
Свято-лучезарен царственный алтарь…
Перевиты руки
рушником-любовью.
Губы робко шепчут праздничный тропарь.
Как отец
родимый, батюшка Василий
Венчики златые бережно несёт…
Девяностых время.
Предана Россия.
А для нас над храмом Ангелов полёт!
Мы давно женаты,
дома двое деток –
Отчего ж коленки будто бы дрожат?
Кто-то нам желает: –
Будь союз ваш крепок! –
Птицами на небо те слова спешат…
Зимний день
короткий озарился светом –
Фитилёк зажёгся трепетной звездой.
На земном
подсвечнике – хрупком белом свете –
Стали мы для Бога свечечкой одной.
ОТРАЖЕНЬЕ
Плыл солнцем Храм над бледною землёю,
Средь облаков
плыл Божий Храм!
Кресты блистали звёздною куржою,
И звоном лился
птичий гам.
Земная Церковь – отраженье неба! –
Сияла и взлетала
ввысь.
Переплетались светом быль и небыль –
Струилась и шумела жизнь…
Вмиг видимым невидимое стало –
И радость вдруг, но ожил страх
(Смиренья, знать, душа скопила мало…) –
Рождалось чудо на глазах!
Три
белых воина явились взору,
Три свято-огненных гонца,
Как ясны соколы – по
синь-простору,
Над Русь-печалью в три конца.
Разили стрелами –
и тени гасли,
И новый, новый Храм вставал!..
Младенец спал на сене в
грубых яслях.И к Пасхе золотился краснотал.
Далее читайте:
Анатолий АНДРЕЕВ. Поэзия тишины. Читая книгу стихов Натальи Советной «Увидеть ветер».
27.04.2016
|
