|
|
Владимир ТЫЦКИХ. Сигнальные костры |
|
2009 г. |
Форум славянских культур |
|
РУССКОЕ ПОЛЕ |
|
|
|
Владимир ТЫЦКИХСигнальные кострыПутевые заметки ШТОРМ НА ХАНКЕ Та же тема – песни Сергея Ерланова. Не песни – протяжные стоны о Родине. Им мало места в узкой каморке, почти полностью занятой столом, стоящим торцом к выходу. Сидим на лавках плотно, и барду надо изловчиться, чтобы примостить могучее тело и удобно развернуть гитару. Тонкая дверь защищает от бушующей стихии. Теремок, в который препроводили компанию, обещая отогреть в баньке и угостить свежей ушицей, сооружён впритык к озеру, нависает над водой. Дождь присмирел, но кончаться не хочет. Замусоренная, перекрашенная нечистыми ливневыми стоками, грязная от взбаламученного ила волна бьёт в сваи, обрушивается на расквашенный, оползающий к урезу воды берег. Кажется: ещё один накат, последний удар – и землю смоет, слизнёт кипящим прибоем. Заодно с нашим убежищем… Несколько местных по-рыбацки нехитро сервируют стол. Погрёмывают вилками-ложками, пластают ломтями хлеб. Через одного сивобороды и краснолицы, все как один доброжелательны и остроумны. Бейсболки, пришедшие на смену вековечным кепкам… Хламиды, не враз продуваемые, почти непромокаемые… Для такой погоды стопроцентной одёжи всё-таки ещё не придумано. Ну разве что – космический скафандр. За главного – Валерий Александрович Сусленков. В миру – Саныч, в проверенной компании – «Саныч, плесни!». Невысокий, сегодня немногословный, но говорящий складно и завлекательно. Потом такую-этакую, написанную в юности, поэму продекламирует, что жалко станет – не я написал! А ещё потом – спустя полгода – случайно откроется: коллега, из журналистов, работал в районной газете «Приморские зори». У него редкий год рождения – 1943-й, центральный в Великой Отечественной войне: в августе перелом на Курской дуге, а в сентябре родился Валера. Сидит у входа, черпает из казанка уху. К ухе народ подливает самостоятельно. Впрочем, на это никто не налегает, разве что авторы-исполнители, в отличие от прочих присутствующих, видно, свою норму ещё не истребившие. Но и исполнять успевают: песни Костина, Титка, Ефременко и Ерланова звучат по кругу, перемежаясь подходящими случаю прозаическими историями, стихами и тостами. Это вне конкурса, это уж никуда не подвинешь: «За женщин» и «За тех, кто в море». Преодолели привычно, юшкой разбавили. Юшка нежная, и перчику в аккурат, и прочих специй впору. Рыбка пошла вдогон, охотно пошла. Сазанчик не крупный, а всё сазанчик. Верхогляд с толстолобиком, не говоря о карасях… Неожиданный тост заставил всех встать. Кроме Игоря Ефременко. Впервые подумал об этом: тост для нас мог быть вполне привычным. А ведь я, допустим, за всю жизнь слышал его раз пять от силы. Зато читал, что после Победы Сталин поднял бокал: «За русский народ». Любопытно, почему нет такой традиции. Отучили? Прозвучало кратко, но взволнованно: «За русских». – А я украинец, – куражнул Игорь. – Последние лет сто, – пояснили ему. – А до этого – малоросс. Как мы – белорусы и великороссы. То есть, начиная с Киевской Руси, сплошь и насквозь все – русские. Выпили стоя. В том числе Ефременко. Валера не употребляет. Но и он сосвистнул с донышка. А закусывать не стал. Улыбнулся и тихо так, как будто самому себе: – У меня отец белорус, мать украинка. Стукнуло шестнадцать, иду получать паспорт. Спрашивают – кем хочешь быть? Решил – украинцем. Из армии вернулся, снова надо паспорт получать – там, в армии, военный билет, паспорта нету. Тот же вопрос – кем хочешь? Ну, значит, украинцем побыл, побуду белорусом. А когда надумал жениться, оказался без документа. Потерял. Пришёл в паспортный стол, а мне опять – кем тебя писать? А я и украинец, и белорус, да говорю, думаю-то по-русски… Может, русским стать? Так и записался. И кто я теперь?.. Внутри не курим. На воздух выходим редко, ненадолго. Как за дверь – б-р-р-р, носы синеют и хлюпают. Шторм, шторм на Ханке. Неодолимое, пронзительное чувство тревоги. Со времён флотской службы такое ощущение: на море шторм не так пугает и преодолевается без паники в душе. На земле почему-то страшнее. Может, на корабле поддерживает, успокаивает мысль о том, что где-то он есть, надёжный берег, где-то он стоит, твой неколебимый причал? А земля и есть земля, она воспринимается планетарно. И если попадаешь в шторм на суше – кажется: шторм везде, нет ему края, и конца не будет. Сидели недолго. Да ведь и собрались поздно. Баню проигнорировали. Не оттого, что «нема натхнэня» – погода не улучшалась, и была опаска: выползут ли к дороге машины по раскисшей беспутице, по жидкой глине узкой полосы прибережья, которую с одной стороны топил дождь, а с другой окатывал сокрушительный прибой? Решили ехать от греха, хотя прощаться с хозяевами не хотелось, и настроение преобладало – гулять хоть до утра. P.S. Цитаты в тему. Рой Медведев (родился в Тбилиси; фронтовик; общественный деятель, учёный, публицист). На всем пространстве Киевской Руси, а затем и на землях всех княжеств, которыми правили Рюриковичи и на которых стояли православные церкви, существовал и общий для всех язык. На этом языке народ складывал первые былины, на нем составлялись первые летописи, на нем было написано и «Слово о полку Игореве». Образование Золотой Орды, Речи Посполитой, давление германских орденов и Оттоманской империи – все это отражалось на судьбе восточных славян, однако еще в XVI веке они воспринимали себя и воспринимались другими как единый народ – с одной верой, с одним языком, с одной литературой. Центрами письменности были тогда монастыри и церкви. Но и авторы рукописных книг, и их переписчики, и их читатели были едины в их восприятии как русских. …русский первопечатник Иван Фёдоров начинал свою работу в Москве, затем перенёс её во Львов, где напечатал не только новое издание «Апостола», но и первый русский букварь. Большую роль в развитии русской письменности и литературы сыграла основанная в 1631 году Петром Могилой славяно-греко-латинская школа при Киево-Печерской лавре, позже ставшая Киево-Могилянской академией – первым высшим учебным заведением на Украине. В XVII-м и XVIII веках это был едва ли не самый крупный общеобразовательный и научно-культурный центр Украины, Белоруссии и России (здесь и далее подчёркнуто мною – В.Т.). Alex Buchner. Ostfront 1944. Это была Украина – плодородная русская область Чернозёмья между Днепром и южном Бугом – обширная, открытая, слегка всхолмлённая, местами покрытая лесом, с глубокими оврагами (балками) …Летом всё пространство покрыто бесконечными полями пшеницы и подсолнечника. Зимой стоят жестокие морозы и всё покрыто снегом – тогда русские крестьянские семьи сидят и греются на больших глиняных печах. А осенью и весной наступает «Rasputiza» – абсолютное бездорожье…
Вернуться к оглавлению "Сигнальных костров"
|
|
СЛАВЯНСТВО |
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия Сычева Редактор Вячеслав Румянцев |
